-- Ой, а сам-то лучше! -- фыркнул Дворцениэль, да так, что стекла зазвенели.
-- Эй-эй, потише! Мотя, будешь все восстанавливать, -- предупредила я. Хотя, ему не впервой. Один раз от дома одни руины остались, правда, тогда они вместе с Арье "погуляли".
-- Короче, спорим, что ты не сможешь препятствовать Арье три дня? -- отмахнулся от меня лапой Бегемот.
-- На что? -- пророкотал дом.
-- Ну, к примеру, на новые наличники... и на рыбку! -- облизнулся кот. Дворцениэль замолчал, видимо, обдумывая поступившее предложение. Затем, наконец, согласился. Что ж, на этот раз обошлось без разрушений!
-- Мальчонок проснулся! -- не знаю, как дом может улыбаться, но в голосе это явно чувствуется. Да уж, все без ума от этого мальчишки! Он как лучик солнца, такой же непоседливый, но яркий, светлый и, несомненно, согревающий.
Дверь распахнулась, и в кухню влетело мое маленькое светловолосое чудо с вечно меняющими свой цвет глазами. Мой непоседа рванул к столу, схватил кота, подбросил его пару раз в воздух (кот бурчал и сопротивлялся, но явно для вида), затем подбежал ко мне, обнял и чмокнул в щеку.
-- Доброе утро, мамочка! -- улыбнулся ребенок.
-- И тебе, солнышко! -- улыбнулась я в ответ. -- Как спалось?
-- Отлично! Мам, можно я сегодня с дядей Роном на катере покатаюсь? -- он посмотрел на меня сейчас ярко-синими глазами. Я вздохнула, но согласилась. Хоть мальчишке и было всего девять, но душу он мог вытянуть только так! Манипулятор малолетний. -- Спасибо, мамочка! -- мальчик снова бросился мне на шею, радостно смеясь. Я обняла его тоже. -- Что у нас на завтрак?
-- Оладьи, -- важно ответил Бегемот, слизывая последнюю каплю молока. Затем задумчиво пробормотал: -- Может, еще одну выпить?
-- Хватит тебе, и так уже толстый! -- добродушно подколол его дом.
-- Котам полагается быть упитанными по определению, а у меня еще и шерсть густая! -- парировал Мотя. -- А домам вообще разговаривать не полагается!
-- Все, ребята, брэйк! -- пресекла я их дальнейшие пререкания. Мотя и Нэль замолчали.
В этот момент раздался стук в окошке, и мы все увидели радостную физиономию "дяди Рона". Вздохнув, я поднялась и пошла открывать дверь. Картина, представшая передо мной, была более, чем эпичной: "дядя", на этот раз выглядевший лет на тридцать пять, одел ярко-оранжевые шорты, который почему-то ассоциировались у меня с Гавайями, навел "творческий беспорядок" на голове и держал в руках две доски для серфинга.
-- Ни за что! -- сразу заявила я, поняв, для кого предназначена вторая доска. -- Он не будет кататься на серфинге!