"А ведь они первыми встанут против нас, - подумалось. - У зла пряники вкуснее. Вместо христианского "подставь правую щеку" - коварное "а соседу выколю два глаза". Вот в чем разница: что мы можем пообещать за преданность? Чистоту души и самоуважение? А они? Все, что угодно, но за скромную плату. За душу. И многие купятся. Зачем она им, душа? Новая клетка в бетонном скворечнике дороже. А тут пройдут бульдозеры, сравняют с землей стены, поколениями намоленные, построенные руками предков. Но и они - мои люди... Несовершенные, но дети".
Я незаметно вышла к оврагу, в котором извивался узенький замерзший ручеек. По краям его нагромождались старые покрышки, ржавые остовы стиральных машин и холодильников, куски сетки-рабицы, арматура... А ведь там могут гулять дети - неподалеку как раз школа. Сколько людей проходит тут каждый день, видя эту картину, и никто не пришел и не убрал все это безобразие.
Я посмотрела на далеко раскинувшийся впереди город, поежилась, втянула плечи, руки сунула в карманы.
Может, этот мир и не стоит спасения?
Хотя нет... В нем есть Сережа. И малыш, которого хочу назвать сыном.
Достала телефон, включила, нажала на пропущенные вызовы и кнопку соединения.
- Алло! Аня?
- Да.
- Как ты?
- Скучаю.
- Я тоже...
И больше сказать нечего. Сердце разрывалось на куски, в голове стучала мысль: "Кто знает, увидимся ли еще? Но все-таки, какое счастье, что ты есть! Не спрашиваю ни о чем. Знаю, что с тобой все в порядке, не считая тревоги за меня. Стасик не болеет, уже совсем большой, топает по комнатам и разоряет полки шкафов. Лепечет. Говорит "мама", а ты упорно повторяешь: "Папа, папа, скажи, сынок". И я все время с вами, там, Невидимая. Была, есть, и буду".
- Ты уже в городе?- спросил он.
- Да.
- Приедешь?
- Конечно, - ответила я и заметила, что снова плачу.
Уже положив трубку, вспомнила, что не спросила адреса...
Я не торопилась вернуться. Не потому, что чувствовала себя неудобно в чужом доме с чужими, по сути, людьми. С того дня, как Максим увез меня, прошло совсем немного времени, но я успела привыкнуть к мысли, что мне нет места нигде - и есть приют в доме каждого хранителя. Причем, не нужно представляться - они сами чуют, кто перед ними.
Я присела на поваленное дерево на краю оврага. Гладила собачонку, доверчиво прильнувшую к моей ноге, и думала. Глеб прав - голову в песок не спрячешь. Охотники, наверняка, уже почувствовали, что я в городе. Так же, как я ощущаю их присутствие. Придет час, и мы столкнемся. Что тогда? Я ни разу не каратистка, оружия нет, да и пользоваться им не умею. Впрочем, уверена, что и в меня стрелять не будут. Им нужно вынуть из меня силу. Честно говоря, я, может, и сама с радостью переложила бы это бремя на чьи-то плечи, покрепче, чем мои, но странное упрямство твердило, что я должна сама пройти этот путь. И что? Меня, неопытную неумеху, поймают, скрутят, будут пытать - а потом? Конечно, я не справлюсь с такой армией, в лучшем случае погибну, в худшем стану бесчувственной куклой в руках злобных сектантов и колдунов. Мда, перспектива...