Железнов, напевая: «Тореадо-о-р, смелее в бо-о-й», с повышенным интересом следил за корридой.
Когда оба врага сидели на верхушках столбов, а пастух Евсей прытко улепетывал, катя впереди себя тарелку, Мишка успокоился и триумфатором пошел к реке испить водицы. Зита с Гитой любовно глядели на производителя, лишь козел Яшка язвительно блеял в бороду: «Быкует Миша! Дже-е-е-к-потрошите-е-е-ль тоже мне-е-е…»
Но козел – он и есть козел!!! Чего с него взять?!
«Простой российский крестьянин, – напишет потом районная газета «Чекушкинская правда», – разгромил логово врага и не посрамил чести Родины».
Бедная ворожея, поработав с фотографией доблестного алкоголика дядьки Кузьмы, не спала всю ночь. А если и забывалась на короткое время, ее мучили кошмары. Поэтому утром у нее страшно ломила голова, во рту пересохло и ужасно хотелось выпить. Внутренним взором она определила ближайшие базовые алкогольные места. Их было два. Сельпо с джин-тоником ее внутренний взор не воспринял.
Первое – гадюкинская баб Тоня и второе – поляна в лесу за рекой. Она выбрала второй вариант и с революционной песней, подсунутой ей подсознанием, пошла к мосту, намереваясь самую малость чеколдыкнуть в мужской компании.
Тетка Клавдия, напротив, всю ночь спала как убитая, а с утра восторженно представляла, как противно будет алконавту Кузьме, когда подумает о водке, которая тут же встанет колом поперек луженой его глотки.
«Лучше бы, конечно, колом встало у него в другом месте… – помечтала чуток тетка Клавдия, – но, когда протрезвеет, займусь с ворожеей и этим вопросом», – выглянула она из калитки и офигела, увидев сельскую колдунью, бодро идущую по улице в окружении местных ханыг, во главе с ее муженьком, и напевавшую:
– Там вдали, за реко-о-й, уж погасли огни-и, в небе алом заря разгорала-а-сь… – и мощный хор из десятка голосов под гармонь подтягивал:
– … Десять бедных ханы-ы-г, похмелиться должны-ы… на поляне-е в бутылках остало-о-сь.
«Вот так рождается народный фольклор», – даже прослезился расчувствовавшийся дядька Кузьма, не замечая жадный взгляд из-за морозовского забора, которым пялился на гармонь здоровенный, весь в татуировках мужик, однажды уже нападавший на него у реки.
Прокурорский работник, с утреца, по прохладе, решил провести в Шалопутовке опознание двух захваченных им варнаков, а если понадобится, то и следственный эксперимент на тему: «Жестокое убийство скотника Митяя двумя пьяными скотами». Целый мешок бычков он отправил на экспертизу в криминалистическую лабораторию.
«Но каковы мотивы? – задумался следователь. – Ни одной крепкой версии, лишь шаткие предположения.