Мы принялись за закуски, запивая их горячим, ароматным варевом. Старик без него вообще ничего не ел.
— Вот вы рассказали мне, как нужно вкушать пищу, — проговорил я, еле ворочая языком в набитом рту. — Но ведь это же все пустые условности, разве не так?
Устин саркастически ухмыльнулся, отер подбородок и достал из-за пояса трубку и кисет.
— Вся жизнь наша, Ванятка, состоит из этих самых условностей, — вполголоса отозвался он на мои слова. — Весь порядок мирозданья на них держится. Посуди сам. Отец не может покрывать родную дочь, сын — мать, дедушка — внучку. Что это, как не условности? А вишь, необходимые они. Нарушь их, и чем все кончится? Постепенно вымрет человечество, выродится, — старик прекратил набивать трубку и взглянул на меня из-под своих заснеженных бровей. — Весь уклад нашей жизни, вся наша мораль — условности. В сущности, и заповеди «не убий», «не укради» и другие — тоже ни что иное, как они самые.
— Вы мудрый человек! — с долей восхищения заметил я.
Устин горестно улыбнулся:
— Я им не сразу стал.
Из кухни походкой властвующей королевы вышла кошка. Взглянула на меня брезгливо, как милиционер на бродягу, и прошествовала под окно, где солнце разлило свой апельсиновый сок.
— Давайте-ка еще водочки выпьем! — предложил я.
— Непременно! — охотно согласился старик. И вдруг спросил: — Ты задумывался, сынок, над тем, что такое наша жизнь? Зачем мы здесь?
Я неопределенно пожал плечами, разливая водку по стаканам.
— Сколько ни думай — смысла в жизни не найдешь. Чтобы ни делал, чего бы ни достиг — все ни к чему, один хрен помирать.
Дед склонил голову над столом, потянулся сначала к чашечке с варевом, отхлебнул. Потом поднял стакан со спиртным.
— Узко ты смотришь, — обронил он и на миг задумался. — Смысл нашей жизни в продолжении жизни. Впрочем, ты об этом ведь ничего не ведаешь…
— А вы знаете? — встрепенулся я.
Устин посмотрел серьезно, даже, пожалуй, проникновенно. И негромко изрек:
— Всякое живое существо — это сгусток энергии. В ней-то и вся закавыка.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался я.
— Плоть есть прах, — в глазах старика зажегся огонек таинственности. — Но только будучи во плоти живое существо может размножаться, то есть плодить новые сгустки энергии.
— Опять же — зачем? — воскликнул я. — Зачем продолжать жизнь, если в конечном итоге она бессмысленна?
Устин молитвенно сложил руки на груди и отчеканил:
— По воле Божьей! Он создал человека не просто так! Наша энергия нужна для пополнения Его небесной энергии, — на мгновение дед умолк, пососал трубку, потом поднял голову и продолжил: — Но не всякий человек после смерти может сразу стать частью энергетической сущности Бога. Многим необходимо в муках и страданиях очиститься от грязи земного бытия — от грехов. Для этого и существует ад. Та злая энергия, которой лишается там грешник, подпитывает в свою очередь дьявола. Ему ведь, как и Богу, энергия тоже необходима. Вот поэтому и идет постоянная борьба между ними за человеческие души.