Проходит час, и Лариса, уставшая от страсти, засыпает на моей груди. Мне хочется ее еще, но я не решаюсь будить — пусть поспит в крепких объятиях мужчины, как должна спать любимая и любящая женщина. Я только, чуть касаясь кончиками пальцев, глажу ее бедра и живот. И в смутном облике дыхания Ларисы вижу склонившееся над нами лицо блаженства и счастья. Девочка, ну почему ты спишь?
Но вскоре я и сам закрываю глаза, окунаясь в сон, как в теплую воду летнего пруда.
Когда просыпаюсь, растормошенный Ларисой, часы показывают почти два по полудню.
— Господи! Мне же на, работу! — вскакиваю, как ошпаренный, и, кое-как умывшись, натягиваю на себя одежду. Лариса стоит рядом и ласково улыбается.
— Тебе на семь вечера? — спрашиваю.
— Да, я сегодня выхожу в ночь, — отвечает она и помогает мне застегнуть воротник рубашки.
Лариса работает в кассе железнодорожного вокзала.
…В редакции меня никто не искал. Сажусь за стол и принимаюсь за дело. К концу рабочего дня приношу наборщикам обширную корреспонденцию и пару заметок.
Вечер. Я дома. Дети поехали в цирк. Мы с женой одни. Она готовит ужин.
Жены тоже имеют право на счастье, тоже нуждаются в ласке, нежности и заботе. Я помню об этом, и оттого веду себя сегодня с Аней, как подобает любящему супругу. Тем более, что и притворяться мне не нужно.
— Анечка, сделай доброе дело, — прошу вкрадчиво сладеньким голоском.
— Что? — спрашивает она, помешивая в кастрюле закипающий суп.
— Разденься. Полностью! Я хочу тебя видеть голой.
Жена удивлена не шибко, такие просьбы с моей стороны — не редкость. Улыбается ласково и, как мне кажется, с любовью.
— Ты сегодня не в себе, Ваня? Какой-то радостный, праздничный! — в ее голосе чувствуются тепло и благодарность.
— Сейчас я раздену тебя сам! — говорю с шутливой угрозой и подхожу к жене.
Она отступает в сторону, упирается руками в мою грудь.
— Я ведь готовлю ужин… Смешно ходить голой.
— Смешно? Кому? — я хватаю Аню за талию и притягиваю к себе. Она визжит, вырывается, но не так, чтобы уж очень активно.
Я снимаю с нее передник, кофточку, юбку и все остальное. Потом раздеваюсь сам. С минуту мы смотрим друг на друга, и заливаемся громким смехом.
— Если бы сейчас нас кто-то увидел, — жена стыдливо прикрывает руками полные бедра, — сказал бы, что мы сошли с ума.
Я пристально разглядываю Аню — деталь за деталью. Да, она у меня еще хороша и пригожа, у любого нормального мужика вызовет трепет в груди и зуд в паху вид ее крупных соской и стройных, далеко не худых ножек.
— Давай-ка, красавица, отложим пока ужин, — предлагаю я, поглаживая розовые, тугие ягодицы жены.