Она смущенно смеется:
— Так ты, оказывается, кобель!
— О, еще какой! — горделиво выпячиваю я грудь и принимаюсь целовать Анину шею. Рука перемещается с ягодиц в низ живота. — Ты чудо, малышка!
— Полегче, парень, полегче!
Но полегче не получается. Руки вышли из-под контроля и делают, что хотят помимо моей воли.
Пятница. Середина дня. Сославшись на какие-то дела, я ускользнул из редакции. Захотелось наведаться в «Оксамит» и посидеть там с полчасика.
В баре людей было мало, еще не настало время коротать вечер за рюмкой. Володя с сигаретой в зубах сосредоточенно протирал стаканы. Я поздоровался и показал ему три пальца. Он знает, что это значит сто пятьдесят граммов.
— Та дамочка, о которой ты просил справиться, после того ни разу не появлялась. — Володя поставил на стойку стакан с моей порцией водки. — Не заходила…
На его крупных губах блуждала дежурная полуулыбка, а в глазах таилась тревога. Раньше я ее никогда не замечал…
— У тебя все в порядке?
— Как тебе сказать, в общем… — он запнулся. — От жены ушел…
— Почему? Что-то серьезное?
Володя поморщился. Было видно, что ему нелегко говорить.
— Гуляет! — коротко бросил он. И из той же бутылки, из которой только что наливал мне, плеснул в другой стакан. — Пожалуй, выпью…
— Это тебе сейчас не помешает.
Бармен выпил, шумно задышал. Я обратил внимание на его руку, сжимающую стакан. Она мелко дрожала.
— Не думай, я не расклеюсь, — переведя дух и закурив, заверил Володя.
Он облокотился об стойку, какое-то время отрешенно смотрел в зал. Затем откинулся, неловко поворотился и зацепил рукой початую бутылку «Кагора». Она шлепнулась на пол.
— Вот черт! — выругался бармен. — Ну, хрен с ней… Тебе еще налить?
Только теперь я понял, что он изрядно пьян. Но я прекрасно знал, что этот крупный и вежливый мужчина будет держаться до упора и отработает, как положено. Уважаю крепких мужиков! Сколько бы ни выпили — свое дело знают и лицом в грязь не ударят.
Я уходил из бара, пожав на прощанье Володину волосатую руку. У двери оглянулся. Он стоял, задумчиво пыхтя сигаретой. Опущенные шторы его глаз подергивались, а на широком лице ярилась привычная полуулыбка. Он называет ее оскалом сервиса…
Так, а теперь куда? День без приключений, что чай без сахара.
Рвануть, что ли, к Оленьке? Ее благоверный сейчас, кажись, на работе парится. Давненько я у нее не был. А она такая, что любого мужика запросто с ума сведет. Насытиться ею просто невозможно: сколько не употребляй — все равно хочется.
Я запрыгнул в троллейбус и проехал две остановки. Ольга живет у музыкально-драматического театра.