— Ну, Устинушка, — обращается к нему Макар, — показал я Ивану все, что нужно. Теперь мне некогда, дела ждут.
— Благодарю! — откликается Устин, становясь на ноги. И поворачивается ко мне: — Небось, ноги, сынок, гудят? Ну, ладно, отдай Макару тулуп, и будем собираться обратно.
Макар берет свою одежку, перекидывает через плечо и, отсалютовав нам посохом, плетется ко взгорку, где расположен грот с дверью на первый уровень Тартара. А я, подчиняясь старику, раздеваюсь и пью из бутылки, извлеченной им откуда-то из недр безрукавки, знакомое тошнотворное зелье. Потом ложусь на траву. Последнее, что чувствую, — жжение ступней.
И снова попадаю в пламя бешеного полета со стремительными подъемами и падениями.
Когда прихожу в себя, за окнами стоит непроглядная тьма. Я ничего почти не вижу, только слышу монотонное тиканье ходиков.
Старик включает свет, садится за стол и начинает набивать табаком свою трубку. Он сосредоточен и спокоен. А у меня ноет все тело и особенно ноги.
— Который уже час, дедушка?
— Четверть седьмого! — бросает он, не глядя на, меня.
— Мне пора домой! — превозмогая ломоту в спине, поднимаюсь с топчана. Едва коснувшись ногами пола, вскрикиваю от боли.
Что такое? Почему они так болят? Ой! Ноги мои все в ссадинах и порезах, в некоторых местах кровоточат. Вроде, я и вправду избил их, расхаживая по камням ада.
— Но этого не может быть! — восклицаю, пораженный догадкой. — Неужели все это немыслимое путешествие — не сон, неужели все было наяву?!
Устин невозмутимо продолжает сосать трубку.
— Сон? — переспрашивает он, не вынимая чубука изо рта. — Какой сон, сынок?
— О Господи! — от внезапного осознания того, что, возможно, мне действительно довелось пережить невероятнейшее событие, у меня закружилась голова и бешено застучало сердце. — Так значит… Это не транс, не забытье, не галлюцинации, вызванные каким-нибудь наркотиком?
— Нет! — изрекает старик коротко, вроде как с обидой. И, кряхтя, поднимается со стула.
— Но как такое может быть? — не унимаюсь я.
— А вот так! — разводит он руками и уходит в кухню.
Через минуту появляется с парой грубых башмаков под мышкой и парой носков, связанных с белого козьего пуха.
— Обувай, Ванятка! В своей дырявой обувке ноги отморозишь, пока доедешь домой.