— Почему господин Омар никогда не целует тебя?
Заливисто расхохотавшись добродушным смехом, она легонько шлепнула меня.
— Ах ты, круглая заднюшка! Знала бы ты, на чьем корабле плывешь! Дом у господина Омара — настоящий дворец! У господина Омара — четыре жены, одна красивее другой, и у каждой — свои покои! Что ему бедная негритянка!
— А тогда зачем ты с ним плывешь?
— Разве не видишь? Я готовлю ему кушанье и стираю белье. Да я ведь уже стара, девочка милая, прошла моя молодость!
Слова негритянки о красивых женах господина Омара дали моим мыслям новое направление. Мне очень хотелось задать моей няньке один вопрос, но я стеснялась. Затем все же почувствовала, что она существо низшее и потому не надо ее стесняться.
— Айша! — решилась я. — А я тоже буду женой господина Омара, когда мы приплывем?
Она засмеялась.
— А ты хочешь?
— Не знаю, — я потупилась. — Только ты никому не говори, а то я убью тебя! — странно, как это у меня вырвалось.
И негритянка перестала смеяться и почтительно ответила:
— Никому не скажу, маленькая госпожа, никому!
Мне нравилось видеть капитана, но видеть его подолгу я не хотела. Каждый раз, когда я его видела, мне делалось как-то мучительно, как будто я переставала быть свободной. Мне еще и восьми лет не минуло, а любовь мужчины и женщины я мыслила как нечто грязное и тягостное. Я еще не знала, что любовь может доставлять радость.
Мы плыли в открытом море. Солнце светило ярко и мягко грело. Голубые волны качали корабль, голубое светлое небо поднялось высоко и было веселым. Айша говорила, что это я даю всем хорошую погоду и счастливое плавание. Мне такие речи были приятны.
Романо, молодой начальник стражи, прервал свой рассказ.
— Когда прекрасная Кларинда повествовала своим милым голосом о морском путешествии, я еще не ведал, что и мне вскоре придется отправиться в открытое море при обстоятельствах довольно неприятных, и плавание мое будет странным образом напоминать плавание Кларинды!
— Эта история всё больше занимает меня! — заметил Жигмонт. — И судьба красавицы, такой необычной, меня даже тревожит! Но как занятно: мы сидим на ступеньке лестницы, ведущей в башенную тюрьму! Ведь ты, мой добрый Романо (позволь мне так называть тебя!), должен отвести меня в тюрьму! Так веди же! Надеюсь, в камере найдется охапка соломы! И ты продолжишь свой занимательный рассказ в покое и уюте!
Романо засмеялся.
— Я узнал вашу смешливость! Я ведь помню, она никогда не изменяла Вам! — сказал он.
— Тем лучше! Итак, веди меня в мою темницу. И охраняй!
Они пошли по лестнице, а когда подошли к темной двери, Романо вынул ключ и отпер ее.