— По рукам? — ловя момент, настойчиво потребовала я.
— По рукам, — рассеянно подтвердил дайн, пожимая руку мерзкой ведьме.
На какой сумме мы сошлись, он вспомнил только по дороге к пруду, и на меня, а заодно и на Смолку, обрушилась еще одна анафема.
* * *
— Вот это — тот самый пруд? — не выдержала я. — Вы с ума сошли, Эразмус! Да в нем жабе икру метать зазорно!
Дайн угрюмо фыркнул, одергивая рясу.
Пруд… нет, широкая лужа, локтей шесть в диаметре, загаженная по берегам домашней птицей, отороченная хилым камышом, грязная и мутная, производила отталкивающее впечатление. Прогретая солнцем вода источала сладковатый гнилостный душок. Десяток белых упитанных уток важно пересекали пруд то вдоль, то поперек — три гребка туда, два обратно.
— Смейся, смейся, ведьма, — проворчал дайн. — А я посмеюсь, когда найду по утренней зорьке твои сапожки, ровненько стоящие у воды. И твои подковы, кровожадный демон!
Смолка ехидно заржала, выскалив клыки. Кьяаардов никогда не подковывали. По одной известной причине.
— Итак, вы утверждаете, — я безуспешно пыталась собраться с мыслями. Что вот в этом, ха-ха, простите за выражение, омуте, водится нечто, способное съесть ребенка?
— А вот переночуй на бережку — узнаешь, — дайну явно не терпелось убраться с глаз долой, общество ведьмы заметно тяготило смиренного служителя божества Как-его-там.
— И переночую! — уязвленно вскинулась я.
— Приятных тебе кошмаров, — неприязненно бросил дайн, брезгливо перекрестил меня на расстоянии, и удалился величественной поступью, то и дело оскальзываясь на кочках и подбирая рясу, пристающую к цепкими репейным головкам.
— И переночую… — пробормотала я себе под нос, уже далеко не столь уверенно.
Я ночевала на кладбищах, в могильных склепах, чащобах и урочищах, вурдалачьих берлогах, домах с привидениями, перекрестках трех и более дорог, чистом поле, постоялых дворах (что самое худшее, ибо заснуть там не удавалось ни до полуночи, ни после — мешали клопы и пьяное пение других постояльцев). По сравнению с ними щедро оплаченная ночевка на берегу сельского пруда казалась подозрительнее бесплатного сыра. Следовало удвоить, утроить, учетверить бдительность. Хотя… если это ловушка, и дайн Эразмус надеется уничтожить меня (в девятый раз!) окончательно и бесповоротно, то он выбрал самое неудачное место для засады — кругом, насколько хватает глаз, чистое поле с высохшей почти до основания травой, бесшумно не подкрадешься, внезапно не выскочишь.
Нет, дайн не дурак, видно, тут что-то другое…
Присев на корточки, я вспорола землю кинжалом, набрасывая острые углы пентаграммы. Пять-шесть пассов руками, два-три заклинания — и во мне снова закипело беспокойное раздражение.