– Ты был с женщиной. Ты целовал ее.
– Я никого не целовал, кроме тебя, – сказал он.
На ее лице было выражение боли, гнева, разочарования.
– Боже, ты просто невероятен! – воскликнула Изабелла. – Не солгал ли ты мне и во Дворце Бабочек? Ты сказал, что у тебя никого не было, кроме меня, потому что знал, как это польстит мне и сделает сговорчивей…
Голос осекся, и он понял, что она сдерживает рыдание.
– Я не лгал тебе, Изабелла, – сухо сказал он. Он был разъярен ее обвинением. – Я сказал тебе правду. А ты хотела меня так же сильно, как и я тебя, вне зависимости от того, были у меня женщины или нет.
Она окаменела, словно от оскорбления.
– Ты можешь не беспокоиться, теперь это не важно. Потому что я больше не хочу тебя, Адан.
Адан смотрел на нее так, словно видел впервые. Но у нее было время все обдумать. Изабелла приняла решение. Она больше никогда не будет жалкой. Она не будет любить мужчину, который не может полюбить ее, которого так мало заботят ее чувства, что он прогоняет ее из своей постели с такой же легкостью, как меняет рубашку. Она больше не станет заискивать перед всемогущим королем Аданом ибн Нахибом аль-Дакиром. Она – мать его ребенка и собирается оставаться ею до конца своих дней.
Но она не станет жить с ним, хотя и любит его. Ей больно представлять свою жизнь без него, но она больше не собирается быть на вторых ролях.
– Чего же ты хочешь? – спросил Адан.
Он раздражен. Прекрасно. Не одной же ей страдать.
– Дом рядом с дворцом. Там должен быть бассейн для Рафика и небольшой двор для игры. Роскоши не нужно.
– Ты хочешь жить в доме рядом с дворцом?
– Да. И совместную опеку над Рафиком, Адан. Я хочу, чтобы Рафик знал с этого дня, что я – его мать.
Сквозь его загар проступила легкая бледность.
– Ты хочешь развода.
Ее сердце застучало.
– Думаю, так будет лучше всего. Ты в любом случае собирался жениться. Я полагаю, что та женщина – твоя невеста.
Он сначала промолчал. Затем кивнул:
– Да. Жасмин.
Изабелла почувствовала облегчение. По крайней мере, у него хватило уважения к ней, чтобы сказать правду. А может быть, он понял, что его поймали, и нет смысла увиливать.
– Как быстро это можно сделать? – Она не хотела оставаться возле него ни минуты больше необходимого.
По его лицу было ясно, что он удивлен и впал в холодную ярость. Это хорошо. Если он злится, значит, ей тоже можно злиться. Это было гораздо лучше, чем чувствовать любовь, печаль и боль одновременно.
– Ты и в самом деле хочешь сделать это с Рафиком? – спросил он. – Твои родители развелись, и ты разрывалась между ними.