Погода выдалась просто отвратительная; свинцово-серое небо моросило ледяным дождем. Чтобы выглядеть эффектно, нужно было надеть что-нибудь как можно более веселое и сногсшибательное. Эмили выбрала ярко-алое платье. Не желая казаться слишком похожей, Шарлотта выбрала платье из нежно-розового бархата, на что сестра обиделась, поскольку не выбрала его сама. Однако Эмили была слишком горда, чтобы предлагать сестре поменяться, хотя оба наряда принадлежали ей; причины этого были бы слишком очевидны.
Но к тому времени как сестры вошли в прихожую дома Суинфордов, откуда их пригласили в просторную гостиную, связанную со смежным помещением, где весело пылал огонь и горел яркий свет, Эмили уже начисто забыла обиду. Она сразу же поспешила перейти к цели визита.
— Как у вас очаровательно! — с ослепительной улыбкой сказала она Калланте Суинфорд. — Я с нетерпением жду возможности познакомиться абсолютно со всеми! Как и Шарлотта, не сомневаюсь. Всю дорогу сюда она больше ни о чем другом не говорила.
Выдав подобающий вежливый ответ, Калланта представила сестер другим гостям, оживленно беседовавшим ни о чем. Полчаса спустя, когда пианист начал исполнять какую-то невероятно однообразную пьесу, Шарлотта обратила внимание на очень сдержанную девочку лет четырнадцати, в которой она по портрету узнала Фанни. Извинившись перед своей собеседницей, — что оказалось проще простого, поскольку все уже надоели друг другу и только делали вид, будто слушают музыку, — Шарлотта пробралась сквозь толпу и оказалась рядом с Фанни.
— Вам нравится? — как бы мимоходом прошептала она, словно они были давними знакомыми.
Фанни замялась. У нее было открытое, умное лицо, с тем же ртом, что и у матери, и теми же серыми глазами, но в остальном сходство оказалось менее явным, чем можно было предположить по портрету. И, похоже, ложь давалась девочке нелегко.
— Наверное, я просто не понимаю такую музыку, — наконец с торжеством подыскала тактичный ответ она.
— Как и я, — согласилась Шарлотта. — И мне не очень-то хочется понимать музыку, которая не доставляет мне удовольствия.
Фанни облегченно вздохнула.
— Значит, вам тоже не нравится, — заметила она. — Если честно, мне она кажется ужасной. Ума не приложу, зачем мама пригласила этого пианиста. Наверное, он просто «в моде» в этом месяце. И при этом у него такой страшно серьезный вид, что я никак не могу отделаться от мысли, будто и ему самому музыка не нравится. Быть может, ему хотелось бы, чтобы она звучала иначе, вы так не думаете?
— Быть может, он опасается, что ему не заплатят, — ответила Шарлотта. — Лично я бы ему не заплатила.