— Нет, бабушка, эти устройства слишком дорогие — и для меня в них нет необходимости.
— Они никому не нужны! — презрительно заметила старая леди. — Полная ерунда! Что плохого в добрых старых письмах? — Она развернулась в кресле, чтобы смотреть Шарлотте прямо в лицо. — Хотя у тебя всегда был отвратительный почерк! Одна только Эмили умела держать перо так, как подобает истинной леди. Не знаю, Кэролайн, о чем ты только думала! Я воспитала свою дочь, научив ее всему тому, что должна знать леди, всем необходимым искусствам — вышиванию, живописи, пению и игре на фортепиано, всем тем занятиям, которые подобают воспитанной даме. Никакой политики, не совать нос в дела посторонних людей, ничего такого. Я слыхом не слыхивала о подобной ерунде! Это заботы мужчин, а для здоровья и благополучия женщины они только вредны. Все это я тебе уже говорила, Кэролайн.
Бабушка была матерью отца Шарлотты; она не переставала повторять своей невестке, что все должно делаться в соответствии со стандартами, принятыми в дни ее молодости, когда все происходило надлежащим образом.
Слава богу, от дальнейшего развития этой темы Шарлотту и ее мать избавило появление Доминика. Он был, как всегда, изящен, однако теперь грациозность его движений, черные волосы, легкая загадочная усмешка больше не будили боль в сердце Шарлотты. Молодая женщина ощутила лишь удовольствие от встречи с другом.
Доминик любезно поздоровался с женщинами, в том числе и с бабушкой, и та, как всегда, при виде его совершенно изменилась. Старая леди придирчиво осмотрела Доминика, ища, к чему бы придраться, но так ничего и не обнаружила. Она сама не могла сказать, обрадована она или разочарована этим. Не было ничего хорошего в том, чтобы молодые мужчины, пусть и привлекательные, были так довольны собой. Бабушка еще раз взглянула на Доминика, более внимательно.
— Твой парикмахер приболел? — наконец сказала она.
Доминик слегка поднял брови.
— Бабушка, вы считаете, что мои волосы плохо подстрижены? — Он по-прежнему использовал это вежливое обращение, хотя после смерти Сары и его переезда из особняка на Кейтер-стрит в собственный дом родственные отношения Доминика с семьей стали гораздо более отдаленными.
— А я и не подозревала, что их вообще стригли! — ответила пожилая леди, сморщив недовольную гримасу. — По крайней мере, в последнее время. Ты думал о том, чтобы пойти в армию?
— Нет, ни за что, — ответил Доминик, изображая удивление. — А что, в армии хорошие парикмахеры?
Бабушка фыркнула, выражая бесконечное презрение, и повернулась к Кэролайн.