Отпустил его с Богом хозяин кабинета, а сам задумался. Ну что за страна чудес наша мать-Россия. Империалисты, с их-то возможностями, за год смогли произвести всего десятые доли грамма убийственно могучей синтетической отравы, а вот наши умельцы-недоучки сподобились выдать ее на-гора аж полкило. Ладно, помнится, еще осенью фабрику в Казани накрыли и всех наркомов с умельцами повязали, так ведь неймется, и теперь вот снова кто-то решил заняться химией по-серьезному, масштабно. Вспомнив, что из одного грамма «белого китайца» можно аж разбодяжить десять тысяч башей ширева, майор вздохнул и решил, что надо сменить обстановку.
Легко поднявшись из-за стола, он потянулся так, что хрустнули все суставы, пару раз, разминая колени, присел и, облачившись во всесезонную кожаную куртеночку, устремился к двери. Заперев ее на два оборота, майор старательно кабинет опечатал и энергично двинулся по длинному прямому коридору, постепенно с горечью осознавая, что плюнуть на свою личную печать забыл и наверняка измарал уже весь карман пластилином. На выходе из конторы он засветил свою ксиву привычно скучавшему сержанту и смело окунулся в морозную темень январского вечера, с которой пытались безуспешно бороться тускло горевшие кое-где уличные фонари.
На месте сарычевского «семака» высился огромный сугроб, и, пока выстуженный двигатель грелся, Александр Степанович свою бежевую лайбу откопал и, не забывая о прелестях зимней дороги, потихоньку тронулся. Несмотря на шипованную резину, мертворожденное детище родного автомобилестроения таскало по свежевыпавшему снегу нещадно, и только спустя минут сорок майор припарковался недалеко от обшарпанных дверей, над которыми висело лаконичное: «Спортцентр „ЭВКАЛИПТ“».
Давно когда-то Александр Степанович наведывался сюда каждый божий день, а сколько пота пролил здесь — уж и не упомнить, да только, видно, все это было напрасно — чемпиона из него явно не получилось. Помнится, на чемпионате Союза в Таллине его вышибли уже в полуфинале чистым иппоном, затем снежным комом навалилась служба в оперполку, и вместо красивого балета на татами пришлось ему работать жестко и контактно на асфальте во славу любимого отечества. Вспомнив себя молодым и полным ожидания чего-то хорошего, майор вздохнул и начал готовить лайбу к стоянке — навесил «кочергу» на руль, блокиратор на педали и включил ужасно дорогую, не нашу, сигнализацию. Понять его было несложно, — дело в том, что взяток Александр Степанович, увы, не брал, машина далась ему нелегко, и угонщиков он опасался ужасно. Взглянув на загоревшийся красный огонек, Сарычев потопал перед дверью и вошел внутрь.