Глянув на лежащих с отвращением, Сарычев почувствовал, что Сволидор уже ушел, и двинулся к «семерке». Свою совесть он нынче ощущал как указатель справедливого пути между добром и злом, и сейчас она была совершенно спокойна: глумящийся над слабосильным и убогим сам сожаления не достоин.
Между тем на город уже опустилась тьма холодного зимнего вечера, пошел снег, а когда майор приехал домой и под днищем стоявшего у помойки серого «мерседеса» увидел незапорошенные картофельные очистки, то подумал: «Давно, видно, сердечный, стоит». В салоне «сто восьмидесятого» никого не было, и Сарычев сразу понял, что ждут его или в парадной, а что вернее всего — в его же собственной квартире. Не торопясь, он запер машину и, уже подходя к своей парадной, вдруг услышал, как бьется сердце Стеклореза, притаившегося в прихожей, как раз неподалеку от двери в сортир.
Сергей Владимирович Калинкин в ожидании клиента истомился. Холодильник был угнетающе пустым, пальцы в резиновых перчатках мерзко затекали, и, когда он увидел, как «семерка» отвратительно-бежевого цвета припарковалась, настроение у мокрушника заметно поднялось.
Томиться оставалось совсем недолго: как только клиент поднимется, Сергей Владимирович впечатает ему в усатое рыло шестьдесят киловольт, потом отволочет его бездыханное тело в ванну и, расписав пищак, аккуратно смоет теплой водичкой спущенную кровь. Потом, не торопясь, аккуратно голову отрежет и упакует в специальный, заранее приготовленный мешочек, а обескровленный труп оттащит на кухню. Дальше все будет банально и неинтересно: через час из четырех открытых конфорок наберется газу столько, что когда маленькая черная коробочка, оставленная на столе, даст искру, то бабахнет так, что и самой-то кухни не останется, не говоря уже о каких-то там следах преступления. А после всего этого скорее к Гранитному, обменять отрезанное на баксы, — и домой, домой, сожрать чего-нибудь горяченького, и побольше.
Услышав звук ключа в замке, Калинкин думать о харчах перестал и, стоя в кромешной темноте рядом с сортиром, поудобнее перехватил электрическую дубинку и расслабился. Как только входная дверь открылась и на пороге показался клиент, Стеклорез быстро, как ему показалось, выкинул правую руку, целясь разрядником Сарычеву прямо в лицо.
Да, Сергей Владимирович, слишком много было выпито водки с пивом, сожрано пельменей да шкур непотребных оттрахано, — опережая Стеклореза, майор уклонился, мгновенно захватил его вооруженную руку и, сблизившись, мощно ударил нападающего кулаком в кадык. Калинкин захрипел, дубинка выпала из его разжавшихся пальцев, а Сарычев добавил сразу же коленом в пах и сильнейшим свингом в челюсть вырубил спецназовца напрочь. Всей своей тушей Стеклорез очень неизящно грохнулся на пол и был тут же стреножен качественно, обыскан и через минуту уже лежал на спине в ванне. Здесь на него пустили струю холодной водички, и, когда мутная пелена перед его глазами несколько рассеялась, его ласково спросили: