Тем не менее, даже оставив в стороне вклад других групп немецкого общества, возлагать на юнкеров основную вину за крушение мира в 1914 г. явно несправедливо. Международные отношения в эпоху империализма подчинялись своей собственной неприглядной логике. Эта логика отчасти зависела от внутренних факторов, оказывающих влияние на правительства, но при этом сохраняла значительную степень автономности. Империи, против которых в 1914 г. выступила Германия, были созданы благодаря применению силы, и в значительной степени сохранялись силовыми методами. Как показывают действия, предпринятые Францией в Марокко, и огромные англо-французские аннексии после Первой мировой войны, эти страны отнюдь не расстались со своими хищническими инстинктами. Учитывая путь, по которому направлялись империалистические международные отношения, Германия до 1914 г. имела основания опасаться как роста могущества России, так и того, что Британия удушит ее внешнюю торговлю, приобретавшую для Германии все возрастающее значение. В период между 1900 и 1918 годами Германия действовала более опрометчиво и жестоко, чем другие державы, однако различие не было столь уж принципиальным.
Еще более несправедливо возлагать на юнкеров или на германскую аристократию в целом главную ответственность за нацизм. Нельзя пренебрегать такими факторами, как воздействие Первой мировой войны, русской революции, инфляции и депрессии. Юнкерство эпохи Вильгельма имело свои отталкивающие стороны, но для прусского высшего класса эдвардианского периода было, в самом буквальном смысле этого слова, немыслимо истребить миллионы мирных жителей в концентрационных лагерях, тем более, что этого совершенно не требовала военная целесообразность. Конечно, юнкерство сыграло свою роль, способствуя приходу к власти Адольфа Гитлера, но в этом отношении ни один из элитарных кругов Германии не свободен от упреков. Неблаговидное поведение промышленников общеизвестно, но и католическая иерархия, отнюдь не склонная к демократии и враждебно настроенная к либерализму, была счастлива подписать соглашение с фашистами в Германии, как она прежде сделала это в Италии. Коммунисты особенно усердно расчищали Гитлеру путь, но и лидеры социал-демократов тоже не остались в стороне, хотя в вину им можно поставить лишь узкую ментальность, характерную для обитателей гетто, и недостаток воображения, которые они проявили, отвечая в 1930-х годах на кризис, последовавший за депрессией.
Когда Гитлер пришел к власти, его враги среди старой элиты опасались, что, противодействуя ему, они тем самым отдадут Германию в руки своих противников-социалистов. И, что еще важнее, они сознавали также, что путч отнюдь не завоюет им симпатий среди националистически настроенных масс. Порочная доктрина «моя страна — это моя страна, права она или не права», способствовала примирению с властью человека, которого считали способным усилить мощь Германии. И все же, в целом, аристократия была менее очарована нацизмом с его расистскими и «народными» теориями, чем средний класс. Отчасти это отражает самосознание дворянства и свойственное ему предубеждение против интеллектуалов, в том числе и расистского, толка. Но те аристократы, которые в течение многих лет противодействовали Гитлеру и в 1944 г. чуть-чуть не убили его, руководствовались и более высокими соображениями. Происходившие в основном из семей, являвших собой сливки прусского высшего класса, таких, как Шуленберги, Мольтке, Лендорфы и им подобных, военные заговорщики в большинстве своем служили в Девятом Пехотном полку, который был преемником Первого Гвардейского полка королевской армии. Все эти люди были наделены чувством ответственности за свою страну, а также физической храбростью и истинно христианским сознанием, достойным лучших представителей старых консервативных пиетистов.