На планете, где находился учебный центр, все время шел дождь. Только раз в пятнадцать лет, всего на несколько часов, дождь прекращался и выходило солнце.
Каждый раз накануне такого вот дня ученые были встревожены, солнце, верней его излучение, могло повлиять на психику детей, на их поведение, вызвать неадекватные реакции, агрессию. Или наоборот — депрессию, умственную слабость… Назвали они эти симптомы «солнечный синдром» и на общем сборе в центральном прозрачном ассамблей-холле, где обычно детей собирали на конференции, симпозиумы, встречи с героями космоса и оставшимися в живых, сохраненными программой выдающимися людьми, полезными для дальнейшего развития человеческой цивилизации, ученые сообщили детям о солнечном синдроме, но успокоили, что, как только солнце уйдет, как только опять начнется дождь, все симптомы бесследно исчезнут.
Однако — предупредили они детей — среди вас есть один мальчик, который прибыл на проект всего пять лет назад, и он помнит солнце. Ему эти симптомы не грозят. Зачем это было сказано — вряд ли по ошибке, вряд ли это была неосторожная оговорка. Скорей всего это была продуманная провокация, желание изучить поведение подростков в экстремальной ситуации.
Результаты не заставили себя ждать. Как только ученые удалились, при этом зритель видел, что за детьми продолжают наблюдать, дети вдруг разволновались и стали выяснять, кто. Кто прибыл на станцию всего пять лет назад? А нужно сказать, что дети между собой были знакомы мало, группы менялись и перетасовывались, все встречались только на лекциях или в зале ассамблей, чаще всего были погружены в себя и, как казалось взрослым, не обращали внимания на себе подобных. Для того чтобы лишить детей какой-либо внешней индивидуальности, их одевали в одинаковые удобные, влагоотталкивающие костюмы, сразу после прилета под видом борьбы со следами земной радиации и вирусно-микробной флорой, у них отобрали все, что дали им на память их родители. У кого-то плюшевого мишку, у кого-то старинный фотоальбом, у кого-то поношенную бейсбольную перчатку, у кого-то — шкатулку с пуговицами, бусинками и другим ценным для ребенка скарбом, у кого-то маленькую флейту или маленькую гитару укулеле. Детей лишили семейной фамилии, в виде исключения оставив лишь имена, добавив к ним номера, выбитые на их комбинезонах. Словом, определить, кто же из большой компании, примерно человек около пятидесяти, видел солнце, было практически невозможно. Но никто не оценил особенных возможностей этих гениальных, по сути, детей — один из них, глядя на шахматную доску, беспорядочно переставляя и нервно отбрасывая фигуры в сторону, а потом спохватившись, вернул их на место и вдруг выкрикнул: