И родители привели ее ко мне в зал обратно. Они сидела рядом и держала меня за руку. И готова была так сидеть все время. Тихо, никому не мешая. И второй вопрос, который Лина задавала долго, пожалуй, и сейчас спрашивает, но молча, глазами: «Мамочка, ты меня любишь? — спрашивает она и добавляет: — Только ласково скажи…»
Дочку Линочку осматривал отоларинголог. Линка сейчас в цвету как сакура — ей симпатизируют все, ей улыбаются, и свет радости от встречи с шестнадцатилетней тоненькой принцесской падает немного и на меня, и на Линочкиного папу, и на собаку Амура.
К собаке Амуру во время прогулки пристают молодые люди, с ним заигрывают и кокетничают, чтобы тот познакомил их с хозяйкой, — известная тактика.
Доктор, битый временем и опытом, в летах и в сединах, усадил Линку напротив, предсказуемо разулыбался, а потом уже в ответ на сияющую улыбку пациентки растаял совсем и спросил, где дают таких девочек.
Он возился с ней долго, заставлял произносить разные слова, например «ключи», и петь вокализы с какими-то инструментами прямо в горле. Лина спросила: «А можно из Генделя?»
«Ого! — стал тащиться Доктор. — Пойте». И потащился провожать до машины.
Мама моя, дочь интеллигентных, даже аристократичных, родителей, после окончания школы не поступила в МГУ и устроилась работать учительницей в глухом селе Ботивци, где ученики разных классов, человек шестнадцать, все сидели в одном помещении, только делали разные задания. И малыши, кто посмышленей, сразу получали в первый-второй год своего обучения образование восьмилетней школы. По крайней мере, бывало, что второклассник подсказывал восьмикласснику, стоящему у доски, материал по географии, истории и литературе.
Так вот мама рассказывала об этом небольшом периоде жизни так:
«Я снимала угол у крестьянки. Электричества не было. По вечерам хозяйка экономила керосин и жгла лучину.
А чтобы ехать на медосмотр, учителям прямо к порогу школы подавали телегу. Мандыбура Мыкола Йосыповыч, образованный, интеллигентный, тактичный человек, ветеран войны, директор школы и по совместительству председатель сельсовета, и участковый, и первый мудрец на селе, к которому ходили не только просить совета, но и лечиться, справедливости и утешения искать, как ходят к священнику, ездил верхом и привязывал свою лошадь во дворе школы, а дети угощали ее корочками хлеба».
И сейчас, когда моя мама лихо щелкает по компьютерной клавиатуре и отсылает с мобильного телефона эсэмэс своей внучке, мне не верится, что когда-то такое было…
Мне позвонили за неделю. Или даже больше. Дима, молодой, предупредительный, вежливый (дай боже здоровья вашей маме, Дима) бренд-менеджер издательства, написал мне письмо, мол, радио «Москва FM», то да се, новая книга. Потом еще одно, мол, уточняем время, можете или не можете, потом еще одно, строгое и насупленное, мол, смотрите там, вы пообещали, что ответите на вопросы радио «Москва FM» тогда-то, во столько-то. Потом серьезный ответственный бренд-менеджер Дима прислал еще один имейл, мол, так я могу быть уверенным, да? да? вы ведь написали, вы обнадежили, что да, а не нет. Да? Я подтвердила. А чего не подтвердить. Я написала, дорогой Дима, конечно-конечно — да, а не нет. И все. Дима замолчал. А я вспомнила о том, что мне надо ответить на вопрос радио «Москва FM» накануне вечером, еще подумала, что такое, в чем дело, Дима снял меня с поводка, что ли… Или рассчитывает на мою хорошую память или на мою дисциплинированность и ответственность. Да. Дима рассчитывал на все, что во мне было хорошего.