— Но я не хочу снова сойти с ума.
— Считайте это временным отступлением перед последующей атакой. Это как в шахматах: иногда нужно пожертвовать фигурой, чтобы выиграть партию.
Настя растерянно моргнула.
— А если я окончательно тронусь умом?
Глеб повернул голову и посмотрел на нее веселым взглядом.
— От этого ваша жизнь станет хуже?
— Не знаю… — пробормотала Настя. — Наверное, нет.
— Тогда вам нечего бояться.
Настя сдвинула брови.
— Оказывается, вы страшный циник.
— Да. И мизантроп. И еще — скептик. Именно поэтому вы ко мне и обратились. Скажите, Настя, вы помните, какой препарат принимали, когда «проваливались» в мир иллюзий?
— Помню. Это был «Стиксовит». По одной таблетке два раза в день.
— Сейчас вы его не принимаете, верно?
— Верно.
— Значит, нужно снова его принять. Причем увеличить дозировку. Скажем, две таблетки за раз.
— Вы серьезно?
— Да.
— Где я возьму этот препарат?
— Вероятно, в кабинете у Макарского, — сказал Глеб. — В железном шкафу, закрытом на два замка.
Настя посмотрела на Корсака, как на сумасшедшего.
— И как я это сделаю?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Придумайте что-нибудь. Вы же писательница, и у вас развита фантазия.
— Корсак! — раздался резкий окрик охранника.
Глеб повернул голову. У входа стоял охранник Семенов. Он посмотрел на Глеба холодными голубыми глазами, глубоко утопленными в массивном черепе, и, криво ухмыльнувшись, громко проговорил:
— На процедуры!
— На какие еще процедуры? — отозвался Глеб. — У меня нет никаких процедур.
— Теперь есть, — сказал охранник и легонько пристукнул себя правым кулаком по левой ладони. — Сам встанешь или помочь?
Глеб окинул его мощную фигуру небрежным взглядом и произнес:
— Послать бы тебя к черту, но ты и так его слуга.
Он подмигнул Насте, поднялся с кресла и направился в коридор. Семенов последовал за ним. В коридоре верзила-охранник одной рукой схватил Глеба за плечо, а кулаком второй резко и сильно ударил его под дых.
Корсак согнулся пополам и застонал. Семенов взял его за шиворот, сильно встряхнул и пробасил:
— Вы, психи, считаете, что вам все можно? Никто не смеет надо мной смеяться, понял? Ни зэки, ни психи. Знаешь, что я делал с зэками, когда они борзели?
— Подставлял им левую щеку? — предположил Глеб, морщась от боли. — Или свой обширный зад?
— Зад, говоришь? — Семенов усмехнулся. — Дойдет очередь и до твоего зада. А пока отдыхай. С сегодняшнего дня, псих, у тебя начинается новая жизнь.
Он оттолкнул от себя Корсака, развернулся и зашагал по коридору прочь.