Теперь Настя и сама разглядела связку из трех ключей на железном колечке.
— Почему ты раньше ими не воспользовалась?
— Приберегала на черный день.
Настя посмотрела на ключи с сомнением.
— Я не смогу вывести тебя на волю, — сказала она. — Ты же понимаешь.
— Я не хочу на волю. Я хочу туда, где ты была. В другой мир! Ты ведь покажешь мне?
Настя сдвинула брови. Несколько секунд она размышляла, затем спросила:
— Когда?
— Прямо сейчас! — ответила Дарья, сжала ключи в кулаке и поднялась с кровати.
Доктор Макарский долил остатки коньяка в стакан и выбросил бутылку в урну для бумаг. Посмотрел на стакан. Тот мягко мерцал в тусклом свете, который давала настольная лампа.
Доктор взял стакан и отпил глоток коньяка. Коньяк жаркой волной пробежал по пищеводу. Очередная порция алкоголя мягко ударила в голову. Макарский улыбнулся и тихо пробормотал:
— Вот так-то лучше.
Впрочем, в улыбке его было больше скрытой горечи, чем радости. Доктор Макарский был стопроцентным ипохондриком. Кроме того, он ненавидел людей. Когда-то на заре своей карьеры он относился к пациентам с жалостью, видя в них больных, которые нуждались в его помощи. Но с годами, когда Макарский убедился в собственном бессилии, чувство жалости ушло, уступив место равнодушию.
Он понял, что психические болезни неизлечимы. Все, что может сделать врач, когда к нему поступает очередной свихнувшийся человек, это вколоть ему дозу успокоительного и ждать, что будет дальше. Вот и все. Максимум, на что способны лекарства (даже самые дорогие и современные), это купировать развитие болезни, замедлить его, да и то ненадолго.
Рано или поздно сумасшествие вернется и возместит свои потери с лихвой. Паранойя, шизофрения, психозы… Доктор Макарский давно не считал их своими врагами. Они были чем-то вроде компании шумных соседей, которые здорово тебе досаждают, но с которыми ничего нельзя поделать.
Макарский допил коньяк, жалея о том, что бутылка так быстро опустела. И тут по коридору загрохотали шаги, заставив доктора напрячься, потом дверь распахнулась, и взволнованный голос проговорил:
— Андрей Петрович, у нас ЧП!
— Что случилось? — спросил доктор Макарский.
— Пациентка Новицкая!
Он почувствовал, как сердце сдавило тисками, и, с трудом разжав губы, спросил:
— Да, и что с ней?
— Она в тяжелом состоянии!
— А Гизельс?
Охранник растерянно хлопнул ресницами.
— Гизельс? А что с Гизельс?
Макарский понял, что сказал не то, что следовало, и едва не выдал себя. На смену пришли любопытство и удивление.
— Так что случилось с Новицкой?
— Она каким-то образом добралась до шкафчика с лекарствами. Выкрала несколько блистеров со снотворным — «Хлоралгидрат», «Метаквалон», «Феназепам», «Стиксовит» — и все это выпила!