Настя обратила внимание на то, что все еще держит в руке сумочку. Она достала из нее пачку сигарет. Когда прикуривала от зажигалки, заметила, как дрожат пальцы, и от этого ей стало еще страшнее.
Немного успокоившись, она достала телефон и набрала номер Светланы. Та отозвалась почти сразу же.
— Привет, Настен! Ты ходила к доктору?
— Светка, ты можешь сейчас ко мне приехать? — спросила Настя, пропустив вопрос подруги мимо ушей.
— Что-то случилось?
— Нет, но… Ладно, забудь. Прости, что дергаю. Все время забываю, что я одна такая бездельница, и что другим людям надо работать.
— Я приеду, — сказала Светлана. — Если не застряну в пробке, то буду возле твоего дома минут через двадцать.
— Хорошо. Спасибо, Светка!
— Не за что.
Настя отключила связь и убрала телефон в сумку. После этого она зажгла новую сигарету, но успела затянуться всего пару раз, когда мужской голос отчетливо произнес:
— Привет, Настя!
Сигарета выпала из ослабших пальцев на скамейку. Невысокий, коренастый мужчина в черном пальто быстро нагнулся, поднял ее и швырнул в урну. Снова посмотрел на Настю.
— Похоже, ты не рада меня видеть?
— Виктор? — только и смогла вымолвить она.
Он усмехнулся:
— Не ожидала?
Женщина овладела собой.
— Ты сбежал из тюрьмы? — спросила она тихо.
Виктор засмеялся и качнул головой:
— Нет, я теперь законопослушный гражданин.
— Тогда почему ты на свободе? Если мне не изменяет память, тебе дали шесть лет, а прошло с тех пор только четыре.
Он чуть склонил черноволосую голову набок, продолжая разглядывать Настю.
— Слышала про условно-досрочное освобождение?
— Тебя освободили по «удо»? — не поверила своим ушам женщина.
— Точно, — кивнул Виктор. — За хорошее поведение!
Он снова хохотнул. Насте, однако, было не до смеха. Глядя на его небритое, худощавое лицо с колючими глазами, она задумчиво произнесла:
— Либо ты сильно изменился, либо…
— Либо? — приподнял брови Виктор.
— Либо здорово всех обманул. И, если честно, в это я верю больше, чем в твое исправление.
Он хмыкнул.
— Не возражаешь, если я присяду? Хочу с тобой поговорить.
Он сел на скамейку рядом с Настей. Несколько минут они сидели молча, наблюдая за тем, как ветер срывает с деревьев желтую осеннюю листву и кружит ее в воздухе. Последний танец. Агония умирающей природы.
— Я слышал, твой муженек отдал Богу душу.
— Не смей о нем так говорить, понял?
Виктор примирительно поднял ладони:
— Ладно, ладно, не горячись. Просто твой Алексей…
— Даже имени его не произноси, — оборвала Настя.
— Почему?
— Потому что твоя душа — помойка. И все, о чем ты говоришь, пачкается, становится грязным.