Настя пожала плечами:
— Сама не знаю. Это был импульс. Я поняла, что человек попал в беду, ну и… — Она оставила фразу незаконченной. — Вы уже узнали, как он оказался на свободе? — робко спросила Настя.
— Да. В колонии Быстров дал взятку врачу. Тот совершил подмену.
— Как?
— На свободу должен был выйти некий Нефедов. Виктор Быстров устроил бунт, во время которого убил Нефедова. Дальнейшее было делом техники. Быстрова объявили мертвым. А сам он, присвоив себе личность убитого Нефедова, вышел на свободу. Живой и здоровый.
Настя молчала, переваривая полученную информацию.
— Вы сказали, что не поддерживали с ним никаких отношений, так? — снова заговорила Любимова.
— Так, — кивнула Настя.
— Что, по-вашему, он делал у вас во дворе?
— Думаю, что он за мной следил.
— Зачем?
— Понятия не имею. Может быть, он хотел меня вернуть. Но как именно — я не знаю. Проверьте мой телефон. Вы увидите, что я не вру, и что Виктор правда звонил мне за пару минут до… — Она сбилась и, облизнув пересохшие губы, договорила: — …До того, как умер.
— Это ни о чем не говорит, — возразила Любимова. — Тем более что вы могли сами себе позвонить с его телефона.
Внезапно лицо Насти изменилось. Она презрительно усмехнулась и произнесла с неприязнью в голосе:
— Вам ведь не нужен убийца. Вам нужно найти крайнего, так?
Майор Любимова покачала головой:
— Нет, не так.
Настя обхватила виски ладонями.
— Я устала, — тихо сказала она. — И я… я себя плохо чувствую. Можно мы на этом закончим?
— Хорошо, — ответила майор Любимова после паузы. — Я дам вам немного отдохнуть. Но потом мы продолжим этот разговор.
Пять минут спустя Маша Любимова стояла перед подъездом с сигаретой в руке, пуская дым в темный прохладный воздух, подсвеченный желтками фонарей. Капитан Данилов, вышедший из подъезда следом за ней, сухо осведомился:
— Маша, что все это значит? Зачем ты дала ей передышку?
— Ты видел ее лицо? — спросила в ответ Любимова.
— Видел. И что?
Маша Любимова затянулась сигаретой. Махнула перед собой рукой, отгоняя дым, и сказала:
— Стас, ей очень плохо. Она на грани обморока или даже чего похуже.
— С каких пор ты стала такой жалостливой к убийцам?
— Я видела много убийц, Стас. Эта девушка не похожа ни на одного из них. Интуиция подсказывает мне, что тут что-то другое.
— Да ну? А ты знаешь, что она писательница?
— Да.
— А романы ее читала?
— Нет.
— А я читал. Крови в них — море. А все главные герои — сплошь сумасшедшие маньяки.
— Это еще ни о чем не говорит, — возразила Маша. — Нельзя ставить знак равенства между писателем и его произведением.
— А я вот думаю, что нормальный человек никогда не станет смаковать детали кровавого убийства. Даже если он писатель. В ее книгах что ни страница, то убийство или пытки.