– Ну да, у тебя на кармане.
– Я же сказал, что у тебя тоже будет прибавка.
Тут было над чем призадуматься. Что это такое – «болшой рабочий день»? Наша фотография находится на первом этаже девятиэтажного жилого дома. Я в нем и живу. Но на свой седьмой этаж я поднимаюсь только ночевать. И это еще, видимо, нормальный рабочий день. А что же такое «болшой»?..
Случайность ли то, что он сначала тормозил наши показатели, а потом еще и наварил на этом? Нет и нет. Все его решения были продиктованы единой логикой наживы. Важна и мера постоянства. Линия его поведения, в отличие от линии партии, никогда не колебалась. Возможно, на специальном графике это было бы особенно наглядно. Я так и вижу, как линия его постоянства регулярно пересекается с синусоидой линии партии на ее пиках…
Когда он стал мне выплачивать эти сорок рублей, всегда частями, больше пятерками, я всякий раз смущался. В сфере неформальных доходов я еще был неполовозрелый щенок, но все-таки дрейфовал в одну и ту же с народом сторону. Я всякий раз смущался, когда Гамлет утверждал, как документ визировал:
– Постав на карман. Пуст будет!
– Не пуст, а полон пусть будет, – уточнял я. Он понял эту невинную игру слов, улыбнулся, мягко полыхнув золотом коронок, и выпустил скудное «хе-хе». Кажется, ему не дано было смеяться… В это-то время, полное трудов и забот, я как-то в очередной раз неожиданно проснулся в поезде.
– Где мы? – с ужасом спросил я попутчика.
– К Питеру подъезжаем, – равнодушно ответил он.
Я прошелся по карманам – билета не было, но это не удивительно. Он, билет-то есть, должен быть у проводника. Вообще-то. Но, тьфу ты, нервы совсем ни к черту! я совершенно был не уверен, что он и действительно там лежит себе, в этаком специальном кармашке. Положим, сам-то кармашек я еще кое-как мог себе нафантазировать, а вот билета в нем, представить так и не сумел, что, конечно, для вечного зайца не удивительно. Не только я не помнил, как я его покупал, но вообще ничего не помнил. С кем, что, когда, как? Вставало множество вопросов, от которых я отмахивался как от мух, и они, вставшие было на ноги, валились кто куда до лучших дней. Но вот что отрадно и от чего без всяких преувеличений меня забила крупная дрожь, – деньги-то были! И целых шестьдесят рупий! Как это вам, а? Ничего, что мятые-перемятые, главное – есть! Отца ихнего переотцевать, чтобы пере-отец был. А то все мать, перемать… Во рту было такое… Ну, это много раз описано. Как будто там сожгли резиновый шнур…
– Я это, – неуверенно спросил я попутчика, – насчет кефира…