И тут, в светлых полетах хмельной мысли, у Кольки родилась гениальная идея: а что если поставлять мужу телевизионные лампы для ремонта? Ведь в нашем времени они совершенно бессмысленны и бесплатны (коли найдешь), — ненужный хлам. А тут, тут этому Андрюхе можно втюхивать за нормальные бабки! Только вот где чертовы лампы откапывать в две тысячи тринадцатом? Поиск ответа на этот вопрос Колька оставил на потом.
Когда хмель уже изрядно овладел некоторыми, разговор вдруг перекинулся на политику. Клара заметила, что Андропов наведет порядок, что он даст еще всем жару! А муж ее тихо вставил, мол, с Андропова вообще новая эра начинается. Колька с Димкой лишь загадочно улыбнулись, а Люба, в очередной раз прильнувшая к Николаю, равнодушно почесала себе нос.
В конце беседы принялись петь песни. Негромко, но вдохновенно. Впрочем, пьяный уже Герасименко (сказалась дневная чекушка) затягивал громче всех.
Миллион, миллион,
Миллион алых роз
Из окна, из окна,
Из окна видишь ты.
Кто влюблен, кто влюблен,
Кто влюблен и всерьез,
Свою жизнь для тебя
Превратит в цветы.
Встреча была коротка,
В ночь ее поезд увез,
Но в ее жизни была
Песня безумия роз…
Впрочем, Кукарский тоже разошелся, хотя и напутал несколько слов. Вместо «безумия», например, он спел «безумная», но услышав других, ту же поправился.
После хорового исполнения трех самых популярных песен, на удивление, хорошо знакомых и Коле, и Диме, хозяин дома решил, что самодеятельность их все же скудновата. Поэтому он включил проигрыватель «Урал» (такой темный ящик на четырех ножках, с кучей городов мира на многообразной шкале). Пластинку Андрей поставил большую, из красивого конверта с кучей цветастых и частично усатых «Песняров». И началось.
Где же моя темноглазая, где?
В Вологде-где-где-где, в Вологде-где,
В доме, где резной палисад…
И все опять запели, невпопад перекрикивая радиолу.
А рядом с радиолой стоял патефон, и Колька давно пристально приглядывался к чудной технике. Наконец, когда пластинка стихла, и пение стихло, Коля осведомился:
— А этот патефон что, не работает?
— Он работает, — Клара повела рукой в сторону антиквариата, — но мы его давно не слушаем. Он от моего деда остался.
— Господи, какая прелесть! — женственно восхитился пьяный Герасименко. — Подарите его мне, а? Я просто собираю ненужное старье, для науки. А я вам вот такую зажигалку, импортную, из Америки.
Коля достал обычную зелененькую финтифлюшку из двадцать первого века, работающую на газе без возможности заправки. Но у хозяина дома при виде этой одноразовой безделицы заблестели глаза.