- Какая занимательная, преступно запутанная история, - развернувшись вполоборота, лорд сделал знак подойти.
Кристофер вздрогнул от неожиданности, утонув в черных прорубях глаз, и, церемонно поклонившись, встал, куда было указано. От выражения лица правителя аристократу стало не по себе. Даже как-то неловко, будто он сам выдумал эту несуразицу, а не передал практически слово в слово сбивчивые речи его насмерть перепуганного сына.
- А как, скажи мне, как Эдмунд сумел заметить, что брат взял не свой перстень, если сам не состоянии даже отличить подделку от оригинала? - Губы лорда кривила презрительная усмешка.
- Он определил по футлярам, милорд.
- Вот как? - Усмешка стала почти зловещей. - А какого черта он вообще делал в хранилище? И для чего полез в футляры? Вопросов слишком много, но даже того, в чем он уже признался, с лихвой хватит на обвинение в измене правящему дому. Остальные обстоятельства пусть выясняют специалисты особой службы. Винсент лично займется им.
На месте Эдмунда Кристофер бы этому не обрадовался, если в шатком положении инфанта вообще можно было чему-то радоваться. Глава особой службы Ледума снискал поистине ужасающую славу. Этот внешне непримечательный, худощавый, убийственно-спокойный человек не был магом, как и все руководители военизированных подразделений, но мог выпотрошить мозг любому - и извлечь оттуда нужную информацию. Причем состояние этого самого мозга после завершения допросов волновало Винсента в последнюю очередь, особенно если использовать допрашиваемого дальше не было необходимости. Нервные срывы, страхи, истерические припадки и настойчивые попытки суицида были обычным явлением у подопечных Винсента, хотя никогда к ним не применяли методы физического воздействия. Важным плюсом в работе главного следователя было то, что он не выбивал псевдопризнательные показания пытками, а заставлял людей говорить правду, всю правду без утайки, как на исповеди духовнику, и почти так же страстно. Допросы Винсента могли длиться пятнадцать минут каждый день, а могли продолжать без перерыва часами - к каждому он находил индивидуальный подход.
- Прикажете распорядиться о взятии под стражу и полноценном допросе в Рициануме?
Лорд Эдвард повременил с ответом, пристально вглядываясь в грани искусственного турмалина. Те были безукоризненны.
- Нет, - сказал он наконец. - Пока только домашний арест. Полностью ограничить в общении, пище, воде. Подождем, самое большее, пару дней. Сам разговорится, если есть что сказать.
Кристофер коротко поклонился. Расчет лорда был ясен - вынужденное одиночество в заключении тяжело и, особенно для слабых духом людей, психологически бывает страшнее пыток. Очень эффективно, не требуется прилагать никаких дополнительных усилий: несчастные быстро приходят в угнетенное состояние сознания и начинают сами пытать себя в своем воображении. Многие ломаются, - если пережать, даже сходят с ума. Поэтому изоляцию нужно грамотно перемежать с допросами. Ну за этим, кажется, дело не станет.