— Вверх, к Создателю… по спирали.
После таких слов и улыбки, прямо пышущей безумием, можно бояться парня почище Душегуба. Марк рассказывал про чудака, так что к встрече я оказалась готова. Про таких говорят, что не разберёшь, что у них на уме.
Отличительная деталь бижутерии Максимилиана — солидные бусы из крестиков. Распятий на шее набожного чудака никак не меньше полусотни. Их он ворует при малейшей возможности… Вернее, он уверяет, что никакого воровства не происходит, но и внятно объяснить, как крестики стремительно накапливаются у него, не может.
— Чёрный рад тебе, — потрепал псину Макс.
— Вот как его зовут.
— Вовсе нет. Мы его клички не ведаем, наверное, это не самое важное для него.
— Чей он?
— Ничей, — разулыбался пуще прежнего чудак и распрямился, — честное слово, появился у участка одним утром, с тех пор не уходит. Это провидение: столько дворов с беззащитными цыплятами, магазин, где полно еды, дома с суками, а он здесь, когда здесь совершенно нечего делать собаке.
Пока он говорил, я следила за пальцами — на правой руке оттопырены указательный со средним, будто Максимилиан подготовил их для того, чтобы перекреститься. Стоит ли повторять, что религия для Нового Мира — вещь чуждая? А чем меньше исключений, тем пестрее они смотрятся.
Максимилиан — набожный человек. Много говорит про бога, ведёт праведный образ жизни и даже соблюдает некоторые церковные обряды, обычаи и ритуалы. А я вот говорю «ритуалы» и толком не понимаю, относится ли это слово к религии, от него больше веет сектами и язычеством.
— Сегодня я должен сопроводить тебя до места преступления? — бегло проговорил мой собеседник. — Проконтролировать работу Чедвера Гомаргольца?
— Ради бога, не называй дом моего дяди местом преступления…
— Прости. Я не с целью обидеть тебя, а по незнанию.
— Брось, — отвернулась я, не в силах терпеть этот жуткий трёп. — Пойдём.
Руки поглубже в карманы, я направляюсь через площадь. Несколько жителей уже появились в центре, кто-то направился со своими бытовыми проблемами к Тиму. Неожиданно раздался тенор моего сопровождающего:
— Ты не ответила.
— На что?
— Я попросил прощения…
— Я же сказала: «Брось»!
— Это не ответ, — решил стоять на своём Максимилиан.
— Тогда я прощаю тебя! Что от этого изменилось?
А от набожного придурка — только два коротких смешка да улыбка безумца. Видимо, ему не отвечать разрешается. Что творится со мной… Марк поступил со мной нечестно.
Блаженный Максимилиан уставился вперёд, глаза время от времени устремляются в небо. Он быстро заметил, что я поглядываю на него, и снова продемонстрировал глупый жест. И вдруг резко спросил: