— Так что он видел? Когда?
— Где-то в два сорок, когда шёл сменять на северном посту Максимилиана. С площади увидел силуэт человека на улице Летерма. Возможно, неизвестный был в капюшоне.
— Два сорок? Мог возвращаться из дома Энгриля после убийства.
— А Декстер… Эх, я убью его! — скрипнул зубами Марк.
И не похоже, что он останется голословным…
— А этого неизвестного можно вычислить? — спросила я, целиком поглощённая ценной информацией.
— Да я уже догадываюсь, кто это — Франтишек Палацки. Он даже спит в капюшоне.
— Это тот самый, у отца которого мастерская в конце улицы Летерма?
Марк ответил странным махом головой, который легко можно принять и за «да» и за «нет». Хорошо хоть уточнил:
— Отец умер семь лет назад — мастерская давно принадлежит Франтишеку.
Похороны скоро закончатся, и люди разбредутся по домам. Пусть нам обоим хочется рвануть поскорее отсюда, нужно дотерпеть до конца. Энгриль не заслуживает, чтобы с его похорон просто сбегали.
14:15
Марк, видимо, почувствовал запах крови, раз так рванул — поспеть за ним непросто. Странно, что он ещё не перешёл на бег, опустившись на четвереньки. Сейчас этот увалень в кои-то веки не напоминает увальня.
Мы пересекаем Центральную площадь, идём на свидание с Франтишеком — потомком нечистого на руку Джозефа Палацки, вокруг которого долго кружилась виселица, но так и не накинулась на шею.
Если Франтишек окажется Душегубом, я буду первой, кто разобьёт ему морду в кровь. И лёгкой смертью он точно не отделается.
— Ты даже не предупредил коллег, — напомнила я грозно ссутулившемуся здоровяку.
— Сам управлюсь.
— Если этот урод окажется убийцей, могут возникнуть проблемы.
— Он не крупнее тебя, — ответил Марк.
— У него может быть оружие, Марк! И вообще, я за тобой не поспеваю.
Здоровяк недовольно буркнул, но шаг замедлил. Идти остаётся всего ничего.
Вдалеке уже видно крупное здание мастерской. Палацки — местные кудесники, скупают гниющий металлолом и пытаются смастерить что-то толковое. Один раз из их амбара выехало работоспособное подобие велосипеда, но с тех пор конструкторский гений молчит.
Здание когда-то было большим сараем. Вокруг свалены в беспорядке витиеватые детали, листы железа, какие-то трубы. Все припорошены пёстрым слоем ржавчины. Жилище Франтишека огорожено дрянным забором — позади дома он теряется в наступающем лесу.
Марка вновь объяло желание рвать и метать, отчего он вновь перешёл на стремительную поступь атакующего медведя. Пролетел через дыру, где должна была быть калитка и двинулся к двери.
Я успела осмотреться по сторонам — никого. Многие ещё не вернулись с похорон.