Несколько раз Василий пытался определить, где же он все-таки находится. Пол, на котором он сидел, больше всего напоминал мягкую резину, полупрозрачный купол — кусок оргстекла стекла, местами замутненный, так что невозможно было понять на вершине чего они едут.
Вообще, все происходящее с ним, скорее напоминало сказочный сон, чем реальность, хотя после предыдущих переделок, путешествия в Антарктиду, полеты на Старце, охота на тварей, порожденных шогготами, путешествий в Мире Снов нынешнее «приключение» выглядело всего лишь еще одним штришком. И тем не менее, что-то в глубине души Василия говорило ему: в этот раз все закончится по иному. Он словно чувствовал нависшую над ним руку рока, которой суждено будет раз и навсегда изменить его жизнь. Вот только что это будут за перемены?
— И как ты считаешь, что нас ждет? — в очередной раз по новой завел свою пластинку Кашев. — Я до сих пор не могу понять, неужели это и в самом деле Луна, или все это — чудовищная провокация? А может эта тварь отложила нас в некий мешок, чтобы скормить своим деткам?
Василий печально покачал головой.
— Опять начинаешь разговор на эту тему? Не надоело? Пойми, все равно пока мы тут сидим ничего особенного не случиться, никто на нас не нападет.
— Только от жары или жажды передохнем.
— Глотни, — Василий протянул Кашеву флягу со шнапсом. — Легче станет. — Кашев принял флягу, глотнул поморщился. — А теперь расскажи о себе… Нужно же как-то время убить, пока мы до этих чертовых гор доберемся.
— Ты уверен, что мы едем к горам?
— Нет… — пождал плечами Василий. — Но у любого путешествия должна быть конечная цель, иначе оно бессмысленно. Я не думаю, что это создание, или что бы это такое ни было, появилось просто так, от нечего делать уничтожила две машины фашистов, потом выковыряло нас из «тарелки» и теперь битый час несется по пустыни. Думаю скоро мы узнаем конечную цель путешествия.
— Например гнездо этой твари, полное ее ненасытных детенышей… Вообще, Кузьмин, тебе не кажется, что ты слишком оптимистично относишься к нашему положению. Вообще-то нас съели…
— Но переваривать не стали, поэтому вернемся к разговору об этом тогда, когда возникнет конкретная опасность, а сейчас… расскажите о себе, Павел Алексеевич. Как вы оказались в разведотряде особого назначения.
— Ну, я к этому особых усилий не прикладывал, — вздохнул Кашев, сделал еще один большой глоток из фляжки, а потом откинулся назад, упершись плечами о «резиновую» стену и заговорил монотонным голосом, словно читал лекцию на политинформации о положении дел в каком-нибудь Конго или Чили. — Происхождения я из служащих. Отец был писцом при фабрике, мать — гувернанткой, а точнее прислугой при хозяйской конторе, ну там подай-принеси. После революции отец погиб при невыясненных обстоятельствах. В один прекрасный день так и не пришел с работы домой. Я тогда еще маленьким был так что в войне с белыми поучаствовать не успел. Ну, а как все закончилось отправили меня в институт на учителя учиться. Стране нужны были учителя, шла война со всеобщей безграмотностью. Потом меня отправили в Красный Туркестан, — услышав это название Василий хмыкнул, слишком свежи у него были воспоминания о проклятой дороге на Гоцлар. Но Кашев, словно не заметив реакции Василия, продолжал. — Я тогда много ездил по заставам, учил грамоте красноармейцев, так же в паре красных аулов преподавал. Там же у одного китайца выучился боевому цигуну…