На мгновение он остановился, чтобы перенести дыхание и почувствовал, как кто-то схватился за бутылку, пытаясь вырвать ее из его руки. Василий повернулся и сквозь густой багровый туман разглядел Кашева. Глаза Павла Александровича были выпученными слепыми и губы… что-то странное у него было с губами, но подробности рассмотреть Василий не смог. Безвольной грудой повалился он на одеяла и замер, пытаясь понять, что же произошло.
Откуда-то, словно со дня глубокого колодца до него донесся хриплый голос Григория Арсеньевича:
— Все в порядке? Все живы?
Василий хотел что-то ответить, что с ним все в порядке, но язык отказывался повиноваться и непонятно, что было тому причиной: болевой шок или полбутылки шнапса. А потом по телу прошла новая волна боли, но это боль была совершенно иной. Такая боль бывает, когда отходит наркоз. Вновь выгнувшись всем телом Василий застонал, одновременно мысленно проклиная всех колдунов и демонов вместе взятых.
И как только боль отступила, он без сил рухнул на одеяла. Сколько он пролежал без движения? Час? Два? Василий сказать не мог. Мысли его неслись по кругу и что самое неприятное, больше всего он боялся сгинуть здесь в подземелье убежище под Белым городом, безвестным и никому не нужным…
Потом откуда-то словно повеял прохладный ветерок. Мысли стали постепенно проясняться. Василий неожиданно для самого себя сел, открыл глаза. Ощущение было такое, словно под веки ему попали песчинки. Вначале он потянулся было, чтобы протереть глаза, но неожиданно остановился. Нет, тут были не песчинки, а что-то другое… Он огляделся. Зрение вернулось к нему, хотя порой предметы, особенно удаленные, казались расплывчато размытыми.
Не смотря на опасения Василия, все вроде были целы.
Рядом с ним сидел уперев локти в колени Кашев и все еще потягивал остатки шнапса. Чуть поодаль на полу лежали Катерина и одна из цыганок. Судя по всему обе были живы. Григорий Арсеньевич сидел вдали на полу, прижавшись спиной к стене. Над головой у него темнела ниша, в глубине которой пряталась «жемчужина» коварного Во-Аслья. Ни самого демона ни шоганта, нигде не было видно.
— Что случилось? — поинтересовался Василий слабым голосом, обращаясь в первую очередь к Григорию Арсеньевичу.
— Это как раз то, мой юный друг, что я быв назвал помощью демона. Уверен, он все сделал, как я приказал, вот только добавил от себя небольшой штришок…
— Из-за которого мы тут все чуть не сдохли, — сквозь зубы добавил Кашев.
— Не сдохли, и то хорошо, — отозвался Григорий Арсеньевич. Постанывая он оперся о стену, с трудом поднялся, побрел через зал, неожиданно остановился и что-то поднял с пола. — А оружие не хорошо разбрасывать, Василек. Не тому я тебя учил.