Было, несмотря на вечер, еще светло, и я отправился пройтись. Не знаю, почему я не пошел к морю: все первым делом идут к морю, и это естественно, а я просто стал бродить по аллеям. Я обошел, наверное, весь парк и возвращался к себе, когда меня окликнули:
— Не уточнишь, который час?
Я обернулся. Из-за кустов, в этом месте редких, с правой стороны аллеи на меня смотрел молодой человек лет тридцати, в ярко-красной рубашке, с аккуратно причесанными светлыми, даже белесыми волосами; волосы, казалось, лежали один к одному, словно каждый вытягивали и укладывали отдельно.
— Что? — сказал я от неожиданности резко.
— Не уточнишь? — повторил он, но теперь не так уверенно. — Время, а?
— Не ношу часов, — отвечал я и показал ему левую руку.
— Понятно. — Он коротко кивнул и вышел, с осторожностью раздвигая кусты, ко мне на аллею. Когда он вышел, я увидел на его руке часы с металлическим браслетом.
— Что, не идут?
— Почему не идут? — он приставил циферблат к уху, потом резко встряхнул кистью и приставил опять. — Очень даже идут.
— А почему спрашиваешь?
— Я? — не понял он сперва, но потом ответил серьезно: — Могут отставать, знаешь.
Я было уже хотел идти, но он остановил меня:
— Сегодня только приехал?
— Сегодня, а что?
— Ничего, — он повел плечами, — так. К слову… — и вдруг быстро протянул ко мне руку. — Петр… Коробкин. — Говоря «Коробкин», он посмотрел на меня так, будто бы я мог в чем-то усомниться.
— Александр, — представился я, отвечая на его довольно вялое пожатие.
Он спросил, где я остановился, и предложил проводить меня.
Разузнав кое-что обо мне, как я понял, только для того чтобы начать свое, заговорил так:
— Тоска, знаешь. Все говорят: курорт, курорт. А посмотришь, так и смотреть не захочешь. Жизнь течет, понимаешь, быстро, а толку? Я вот тебя спрашиваю — толк-то в чем?
Я ничего не понял, не ответил, а только пожал плечами.
— Вот видишь! — вяло обрадовался он и продолжал: — Я, должен сказать тебе без хвастовства, человек не простой, можно сказать даже, что со своими твердыми… — здесь он перебил сам себя и внезапно спросил, не женат ли я. Я отвечал отрицательно. — А-а, — протянул он, — тогда тебе не понять. Вот все пишут про женщин… а я не вижу… Я ей говорю: «Не в том суть, чтобы человек на аренах блистал, а в том, чтобы внутренне ощущал…» А она мне: «Вот в свободное время и ощущай сколько хочешь». Разве докажешь!
— Да кто спрашивает?
— Как кто? — удивился он. — Я же тебе говорю, что жена с родней своей. А родня, видишь ли, не простая, отец, — он поднял глаза к небу, — короче, еще тот… Говорит: «живи прилично». А я разве не прилично? Вот ты мне скажи: кто выше — инженер, к примеру, начальник цеха или спортсмен, к примеру, международного класса?