Я не мог продолжать: мысли мои путались. Я встал, прошелся по комнате из конца в конец, сел, закрыл глаза, но через мгновение снова поднялся. Мне нужно было идти. Я еще не знал куда, но я не мог оставаться. Я не мог оставаться, мне необходимо было… необходимо было д е й с т в о в а т ь. Я вышел из комнаты, почти бегом минул дверь Алексея Михайловича, сбежал по лестнице и…
В проеме двери, опершись о косяк спиной, стоял Думчев.
— Вы что? — крикнул я скорее от неожиданности.
— Вас жду.
— Что? Мне некогда, — пригнув голову и пытаясь проскочить, пробормотал я; я уже было и проскочил мимо, но он успел ухватиться за мое плечо, и довольно ловко.
— Не-е-т, — сделав несколько торопливых шагов за мной, но не выпустив плеча, выдавил он.
Я резко обернулся и дернул руку на себя; пальцы его разжались, а рука повисла в воздухе; дышал же он так, как после быстрого бега.
— Мне некогда, я тороплюсь, — отчетливо сказал я, употребив все силы, чтобы говорить спокойно. — У меня нет времени.
— И у меня нет, — задышливо проговорил он и, приподняв шляпу, отер тыльной стороной ладони лоб, — а я вот сколько уже вас ожидаю, пока вы… хе-хе… себе размышляли.
— Что-о? Что вам нужно? — уже не сдерживаясь и с угрозой сказал я.
— Мне? — он криво улыбнулся. — Мне ничего не нужно, а нужно вам.
Он сделал паузу, но я не стал ждать ее окончания, а, махнув рукой, зашагал прочь.
— Ничего вы не добьетесь. Она при муже не скажет, — крикнул он мне вслед.
Я не обернулся, но шаги значительно замедлил.
— Я говорю, что она с вами при муже говорить не будет — осечка выйдет. А уж во второй раз не примет, — говорил он, подходя ко мне неспешно, потому как я уже остановился совсем. — А вот присядем на скамеечку, утомили вы меня очень. А мне, знаете… годы.
Он аккуратно устроился на скамеечке, посмотрел на меня, чуть склонив голову набок; шляпу держал на коленях.
— Кто не примет? — спросил я, оставаясь к нему вполоборота.
— Леночка. Она и не примет.
— А вам-то откуда известно, что я…
— К Леночке? Ну, это не наука, это — азбука.
— Что вы хотите? — теперь я уже дышал, как после бега.
— Помочь вам хочу, — кротко сказал он. — Всего только помощь оказать.
— Я вас не просил.
— Ну и что, что не просили. Может, что и не попросили бы. Но помощь-то нужна. Мелочь, конечно, но и в мелочи приятно помочь, пока больших дел нету.
— И для этого ждали?
— Для этого и ждал. А вам удивительно?
— А что же не зашли?
— Алексей Михайлович не отпускал: цейтнот у него после двадцать первого хода. И к тому же, мешать не хотел вашему обдумыванию.
— Послушайте, Андрей Ильич, — сказал я раздраженно. — Почему вы всегда так… словами… Что вы, не можете… И потом… если вы занимаетесь… то дело ваше, а меня нечего втягивать.