— Нет, нет, — очень живо перебила меня Марта и даже рукой отрицательно закачала. — Нет, он не для меня. То есть и для меня, но тот человек, он… он был знаком с его матерью, с матерью Петра. Он у них жил. Это было до войны еще. Потом он уехал, на фронт, а потом, когда вернулся, там что-то произошло.
— Что?
— Я не знаю точно. Петр мне говорил, что не может всего рассказать, потому что это… плохо для его матери. Ну, как бы вам сказать, задевает ее. Она уже умерла. Только то он говорил, что этот человек, он долго, до самой смерти матери Петра, каждый месяц посылал ей деньги, переводы, но мать не тратила, и эти все деньги целы. Петр говорил, что тот хотел откупиться, что там была история… нехорошая.
— А письма? Откуда же он взял письма?
— Письма? Так это же очень просто. Он у них жил, и когда на фронт уехал, то от них же. Наверное, моя мать знала только этот адрес.
— А он, Ванокин, он вам конверты показывал?
— Зачем?
— Как же зачем? Там должна быть фамилия этого человека. Как его фамилия?
— Не знаю. Мать его в письмах просто Володей называет.
— Но фамилия-то должна быть на конверте.
— Нет, конверты он мне не показывал. И он говорил, что фамилию его не знает.
— Как же он не знает, если было письмо? Кому же ваша мать их адресовала? И как он тогда вас разыскал? Послушайте, Марта, на конверте был обратный адрес — должен был быть.
— Наверное.
— Как же наверное? Он был. Иначе как бы вас Ванокин разыскал. Он же через Казахстан разыскивал?
— Наверное, я не знаю.
— И вы что — у него не спрашивали?
— Нет. Но все это было так неожиданно, и… я не знаю.
У меня было такое ощущение, что я иду по следу.
— Ну хорошо, — нетерпеливо сказал я, — тогда вы смутились, и прочее. Но потом — ведь прошло, как вы говорите, полтора года.
— А-а, — протянула она, и в голосе ее уже было «особое» выражение, — потом было другое… Он тогда уехал, а потом приезжал. Вы понимаете? Он когда в другой раз приехал, то уже у меня… остановился. И потом, — сказала она без всякого перехода, — ему трудно. Он рос без отца. Тоже. Потом так получилось, что он несколько лет не жил с матерью, а жил у тетки. И вообще, если человека обвинять, то нужно сначала разобраться.
— Вот я и разбираюсь.
— А почему?..
— Подождите, Марта, прошу вас, — настойчиво продолжал я. — Положим, он вам конверты не показывал, фамилию не называл, но он-то сам должен знать? Если этот человек жил у них, то он хотя бы видел его, а следовательно…
— Не видел. Я же говорю вам, что он у тетки жил.
— Как? В это самое время, когда этот человек…
— Да, в это самое время. А потом, когда Петр стал взрослым, он тоже не жил с матерью. Знаете, он много скитался и много повидал. Он и артистом был.