Из контекста мы знаем, что желанием св. Августина было продемонстрировать, каким образом эта достойная доверия истина Бога – как это следует из Библии - означает его неизменное присутствие в ходе истории, его способность связывать времена, собирая рассеянные дни человека
[18].
24. Прочтение в этом свете отрывка из книги Исайи приводит к следующему наблюдению: человек нуждается в понимании, нуждается в истине, потому что если истины нет, то ему не на что опереться, некуда идти. Вера без истины не спасает и не дает защищенности. Она остается лишь красивой сказкой, проекцией нашего стремления к счастью, и удовлетворяет нас лишь настолько, насколько мы хотим быть обманутыми. Или же сводится к прекраснодушию, конечно, приятному и утешительному, но подверженному перепадам нашего настроения, превратностям судьбы и не способному поддержать на дороге жизни. Будь вера такова, царь Ахаз был бы прав, не рискнув играть своей жизнью и безопасностью государства под влиянием эмоций. Но именно в силу своей связи с истиной вера способна привнести [в ситуацию] новый свет, превосходящий расчеты царя, поскольку она видит дальше и ведает деяния Бога, верного своему завету и своим обетованиям.
25. Восстановить связь веры с истиной сегодня как никогда необходимо, именно вследствие кризиса истины, постигшего нас. В современной культуре существует тенденция принимать за истину лишь то, что касается технологий; истинно лишь то, что человек может построить и измерить при помощи своих знаний, поскольку это работает и делает жизнь удобнее и легче. Вот на сегодня единственная несомненная истина, лишь ей можно делиться с другими, только она достойна обсуждения и всеобщего признания. С другой стороны мы имеем дело с истиной отдельно взятого человека, состоящей в том, чтобы быть самим собой в отношении чего-то, что каждый ощущает внутри себя; ее значение сугубо индивидуально, и ее нельзя предложить другим, думая послужить общему благу. Истина великая, истина, объясняющая в совокупности и личную, и общественную жизнь, возбуждает подозрение. Не та ли это истина – спрашивают себя, – на которую претендовали крупнейшие тоталитарные системы минувшего века, навязывающая собственные взгляды на все, чтобы стереть историю отдельного человека? И тогда остается только релятивизм, которому вопрос об истине всего сущего, являющийся по сути своей вопросом о Боге, больше не интересен. В таком случае объяснимо желание разорвать взаимосвязь между религией и истиной, поскольку в ней будто бы находится корень фанатизма, желающего подавить всякого, кто не разделяет его воззрений. И в этой связи мы можем сказать, что современный мир страдает большой забывчивостью. Ибо вопрос об истине - это вопрос памяти, глубокой памяти, потому что он обращен к тому, что нам предшествует, и тем самым способен объединить нас за пределами нашего маленького и ограниченного «я». Это вопрос об истоках всего, в свете которого можно разглядеть цель и в то же время смысл общего пути.