– Не видишь, пеленки? А ты с грязными штанами. Неизвестно, где сидел…
Я пересел на другую табуретку.
Мать всегда любила меня больше, чем Елену, потому что я был похож на отца. А сейчас родилась Светка и полностью вытеснила меня из ее жизни. Я большой. Не путаю день с ночью. Не требую ежесекундного присутствия. Теперь маме достаточно знать, что со мной все в порядке, – и она может обходиться без меня годами и десятилетиями. Я сам ее к этому приучил.
И вдруг, ни с того ни с сего, а скорее от нервного переутомления, память явила мне двух лошадей на крутом берегу пруда. Вечерело. Они стояли с опущенными шеями и полностью отражались в зеркале пруда. Мы с Микой остановились на другом берегу. Она положила свою голову мне на плечо. Мы смотрели на лошадей. А лошади на нас. Мы стояли по разные стороны пруда и смотрели друг на друга.
Я встал и подошел к раковине, чтобы набрать воды. Мама выхватила у меня кружку. На кружке был нарисован заяц.
– Это детская. Я ее ошпарила.
Светка вдруг замолчала. Может, устала. А может, действительно поняла, что иначе не будет. День всегда будет днем, а ночь ночью.
Елена, осторожно ступая, вошла в кухню. Мы сидели и напряженно ждали, что Светка сейчас снова заорет и будет казнить своей беспомощностью.
– Этот Петр ленивый, как черт, – сказала мне мама. – Целыми вечерами сидит и газету читает.
– Но ведь все мужчины такие! – заступилась Елена. – Что ты к нему пристаешь?
Мама сидела и копила обиду. Она приехала в дом Елены, чтобы тратить на нее свою жизнь, а та не ценила. И еще я видел: мама ревновала Елену и в самой глубине души хотела отвадить ее от мужа. И вместе с тем она хотела, чтобы Елена была счастлива.
– Он такой жадный, – сказала мне мама. – Дает сто пятьдесят рублей в месяц, и все. Как хочешь, так и крутись.
– А где он тебе больше возьмет? Что он, воровать пойдет?
– Он хочет, чтобы я вкладывала свою пенсию.
– Да ничего он не хочет.
– У него рожа, будто он ее отлежал, – добавила мама, исчерпав все аргументы.
– Вот видишь! – Сестра повернула ко мне расстроенное лицо.
– Я пойду!
Я торопился уйти, пока Светка молчала. Мне было бы совестно уходить из дома, где плачет ребенок.
– Как это: пойду… – удивилась мама. – А зачем же ты приехал?
– Соскучился, – повторил я. – Дай мне ключи от твоей комнаты.
– Зачем?
– Хочу взять «Справочник машиностроителя».
– А зачем тебе справочник?
– Как зачем? Я же все-таки инженер.
– Ты хочешь уйти из ансамбля?
Появился Петр. Кухня превратилась в электрическое поле с разнозаряженными частицами, которые сталкиваются.
Когда я уходил, мама сунула мне в карман апельсин. Ей неудобно было дать мне апельсин открыто, потому что она жила на средства Петра и не вкладывала свою пенсию.