Я затягиваюсь, неторопливо выпуская дым, и не глядя вижу, как он смотрит на мой приоткрытый рот. Когда он заговаривает, голос звучит… необычно. Или я отвык слышать в нем такие интонации.
— Не знал, что ты куришь.
— От случая до случая, — отзываюсь я. Сигареты Томас привез хорошие, по маггловским меркам дорогие, и если бы мы только смаковали их, было бы лучше. Но я предчувствую, что этим дело не ограничится.
— Поттер, — он внимательно следит за моим лицом, ожидая реакции. Ее нет. Я подготовился. — Я хотел поговорить… уже давно.
— Угу.
— Что?
— Говори, — я киваю и в упор гляжу на него, подмечая смущение. Странно, раньше ничего такого за Симусом не водилось.
Он вновь замолкает, а потом выдает на одной ноте:
— Гарри, я знаю, ты на меня злишься, из-за Патил, или из-за Лулу, или еще из-за чего. Только ты не прав.
— Я не злюсь, Симус, — говорю я искренне, и он запинается, но потом продолжает:
— Нет, злишься, я вижу, но ты не прав, потому что я тебе ничего не должен.
— Я знаю, что не должен, — меня начинает забавлять этот диалог. Забавно, я ничего не чувствую. Ни радости, ни прежней боли. Ничего.
— Тогда почему мы больше не встречаемся? Ты же понял, что я это предлагал?
О. Вот оно.
— Потому что ты сам в свое время предложил это прекратить, — я тщательно тушу окурок о подошву ботинка, — и потому что я не мальчик для забавы, Симус. Сожалею, если ты не понял.
— Поттер, — он явно растерян, — я к тому и веду… Мне жаль, честно, я хотел бы…
Я смеюсь.
Он оскорбленно вскакивает, встает передо мной, загораживая обзор.
— Сядь, — говорю я. Как ни странно, срабатывает. — Симус, я думал, мы давно все выяснили, — слова даются легко, но я вдруг ясно вижу перед собой стену, держась за которую брел на башню Астрономии, руки Рона снова стискивают мои плечи, а во рту появляется привкус гермиониной микстуры. — Я не считаю, что между нами есть что-то, из-за чего мы должны вести эту беседу. Ты же не думал так раньше, что изменилось?
Он долго молчит. Я уже думаю, что ответа не будет, когда он говорит, не глядя на меня, словно увидел в траве что-то крайне интересное:
— Мне с тобой было лучше всех.
Теперь молчу я. Наверное, Симус трактует это молчание как согласие, или нерешительность, или не знаю что еще, только он внезапно придвигается ко мне, обхватывает за плечи, так, чтобы моя голова оказалась на его плече, и впивается в губы.
Поцелуем, который в свое время почти доводил меня до конца, особенно если он помогал себе рукой. Я не успеваю понять, хочу ли этого — тело решает само, и я отвечаю на вторжение, на его укусы, на удары языка, на то, как ложится его рука между моими невольно раздвигающимися бедрами. Эта рука начинает гладить меня, и с губ Симуса срывается стон.