Я вздрагиваю, но затем все же нахожу в себе силы кивнуть и одними губами произнести «Добрый день». Снейп, конечно, видит мой кивок и артикуляцию, однако взгляд его остается неподвижным, и он не удостаивает меня ни единым ответным жестом. Он продолжает жевать, разглядывая что-то крайне интересное за моей спиной. Каменную кладку стен, наверное.
Между прочим, не очень-то и хотелось, хмыкаю я, возвращаясь к жаркому.
Мысль о том, что сегодня мне снова идти к нему на отработку, приходит в голову, но не огорчает так сильно, как должна бы.
Во всяком случае, возможность пошуршать свитками, томами старых или просто редких книг — вчера я видел парочку таких, что не задумываясь унес бы с собой, не поставь Снейп эти идиотские проверяющие чары — эта возможность не только не пугает, она притягивает. К тому же подобное занятие как нельзя лучше упорядочивает мысли.
А еще — это понимание заставляет меня замешкаться, поднося ко рту ложку манного пудинга — еще у Снейпа в подземельях я так и так лишен возможности выяснять отношения с Симусом. И не то чтобы я опасался этого… просто есть достойный повод избегнуть разговора, к которому я пока не готов.
Я машинально гляжу на преподавательский стол, несколько секунд не в силах уяснить, что надеюсь там увидеть, а затем понимаю: место, на котором сидел Снейп, опустело. Он уже ушел.
* * *
Солнечный, по-летнему теплый день проносится быстро, как череда ярких картинок, и я понимаю, что он закончился, только когда Рон, потягиваясь, поднимается со своего места за столом в библиотеке и трет руками лицо:
— Все, не могу сегодня больше. Гермиона, ты еще помнишь, как тебя зовут? Бросай книги, пошли отсюда.
— Естественно, я помню, как меня зовут, Рональд Уизли, — отзывается наша подруга, поднимая голову от очередной громадной книги, от которой не отрывалась последние полтора часа. — Когда завтра Флитвик спросит тебя о природе магии, которой наделены самцы драконов, ты сможешь ответить ему самостоятельно — или опять будешь коситься на меня?
— Э… — начинает Рон, несколько смущенный атакой, но Гермиона не слушает. Она демонстративно закрывает угрожающего вида фолиант, оббитый по срезу тусклыми серебряными полосами, отбрасывает за спину непокорные кудри и направляется к мадам Пинс, чтобы в очередной раз отложить литературу до завтра.
Рон хмуро глядит ей вслед, а затем, скрывая замешательство, поворачивается ко мне:
— Гарри, а ты идешь? — я пожимаю плечами. В принципе, я уже подготовился к завтрашней Травологии, про папоротник могу рассказать не меньше Гермионы, и сейчас читаю исторический роман. Но мне лень подниматься.