— Выйдите, Челноков, в коридор, — сказал Соколов, — посидите там.
Шофер вышел и Соколов вполголоса прочел заключение Научно-технического отдела. Следы на фарфоровой вазе принадлежали двум разным лицам. Один из следов совпадал со следом, оставленным на замке сундука, другой… — Соколов перечитал эти строки дважды, — другой был идентичен следу, оставленному на бокале рукой Галины Гуровой.
Майор ушел, оставив Соколова и Сурина в глубоком молчании. Зазвонил телефон. Соколов выслушал какое-то донесение, положил трубку и скучным голосом сказал:
— Сегодня на похоронах Бондаревой Гурова, подойдя к гробу, воскликнула: «мамочка, прости меня!» и упала в обморок.
Сурин вскочил:
— Я поеду, Виктор.
— Куда?
— Привезу невестку.
— Не нужно.
Сурин сел и положил руки на стол.
— Слушаюсь, товарищ старший.
— Ты не горячись, Глеб, — своим возмутительно спокойным голосом посоветовал Соколов. — Давайте разберемся. Эти отпечатки еще ничего не доказывают.
— Какие тебе еще нужны доказательства? Она призналась, что видела в этой вазе облигации? Призналась. Умолчала о том, что брала вазу руками? Умолчала.
— А мы ее об этом и не спрашивали. Может быть, она и сама сказала бы, что трогала вазу.
— А для чего? Ваза стояла в углу, никому не мешала. Зачем она ее брала? Почему рядом с ее пальцами оказались пальцы грабителя? Я еще по протоколу заметил, что она замешана, а ты ее выгораживаешь.
— Полегче на поворотах. Думай о чем говоришь.
— Думаю! Я настаиваю: нужно арестовать Гурову и предъявить ей обвинение. А так только время теряем, даем преступникам возможность замести следы.
— А Челноков?
— Ну и что? Зубов сказал, что там действовало трое, — одна женщина и двое мужчин. Женщина — это она.
— Значит, по твоему, Гурова вошла туда с Челноковым?
— Да. Раз Челноков возил дрова старухе, мог он возить и невестке. Гурова знает боцмана. Боцман знает Челнокова. Так оно и вяжется.
— Значит третьим был…
— Боцман.
Соколов долго молчал. Он аккуратно сложил в папку все бумажки, подравнял их края и встал.
— Пойдем к полковнику.
1
Ранним утром 28 апреля инспектор Отдела регулирования уличного движения старший лейтенант Жуков, объезжая свой участок на правом берегу Невы, резко затормозил мотоцикл на повороте к Пискаревскому проспекту. Его внимание привлекли жарко сверкнувшие на солнце кусочки стекла. Они валялись на снегу у обочины и опытный глаз Жукова безошибочно узнал в них осколки автомобильной фары.
Глубокий след колес, круто свернувших с проезжей части, и свеже-ободранная кора на стволе толстой липы свидетельствовали о недавней аварии.