Подивившись странным совпадениям, мы стали размышлять и решили, что знакомство разыграно с большой долей правдоподобия, хотя и оставляет сомнения.
— Для любовников слишком уж осторожны, — сказал Виталий.
— Да, возможно, что в возлюбленных у нее кто-то другой, — согласился я. — Но то, что именно помощник Каширина так удачно познакомился с ней, наводит на некоторые серьезные выводы. Может быть, она и не знает об участии мужа в ограблении поезда, и тогда ей грозит опасность?…
— Вряд ли! — усомнился опер. — Все-таки даже если они действительно только сегодня познакомились, то об участии Сорокина Ираида Львовна должна знать. Вот любовник, может быть, и другой человек.
Тут меня осенило.
— Слушай, Виталий, а кто нам мешает показать фотки Сорокина и этого самого Бирюкова в деревнях, где кантовались после взрыва диабетик и тот «черный»?
— Никто не мешает, — согласился опер. — Но только, — добавил он, — диабетика, возможно, и узнают, что же касается Бирюкова, то он, как мы оба могли заметить, — блондин, с короткой стрижкой…
— Ну, сие, полагаю, не столь важно, — решил я. — Помнишь, мы еще тогда, когда о них расспрашивали, подумали, что и у того и у другого слишком приметная внешность, то есть явно измененная. Вот только… слабость, диабет и инсулин… Это, скорее всего, незапланированное обстоятельство. Если Сорокин — тот, кого мы ищем, то скорее всего инсулин у него с собой был в начале операции, но потом ампулы, во время убийства девушки, возни с ящиком, либо потерялись, что вряд ли, либо он их ненароком раздавил, и это самое вероятное. Тогда понятно, почему его убрали.
— Противник слишком хорошо осведомлен о наших действиях, — подтвердил Виталик. — Как только мы вышли, пусть неловко, одним боком, на Сорокина, так его устранили…
— Может, теперь очередь за его супругой? — предположил я.
— Все может быть. Надо походить за ней, посторожить, да и за Бирюковым надо бы отправить кого-нибудь… Слушай, мы чуть было не забыли! — вдруг спохватился опер и поспешил к машине, на ходу бросив мне: — Поехали к сестрам-вдовушкам.
Я не сразу понял, к каким еще вдовам он собрался, потому что в последние часы думал только об одной вдове — Сорокиной. Только когда машина Виталия вырулила на тихую улицу Советскую, я понял, куда мы направляемся. Действительно, как я мог забыть о двух сестрах, к которым приходил любитель говорящих попугаев.
Виталий в очередной раз удивил меня. Оказывается, у него уже была при себе довольно приличная фотография Сорокина.
Сестры долго рассматривали предъявленную фотку, советовались друг с другом, потом заявили, что это вполне мог быть тот человек, который интересовался попугаем и рассказывал о подвиге Олега Владимирова… но в то же время… этот на фотографии немного не такой.