Я бросился к нему, прижал к его воробьиной груди ладонь… потом припал к ней ухом… Ах, если бы моё собственное сердце билось столь ритмично и уверенно! Он просто спал.
* * *
«Мне бы не хотелось, чтобы ваш энтузиазм помешал вам реально оценить факты,- говорил доктор Тиг несколько минут спустя, сидя в своем кабинете за оцинкованным столом, над которым горела флюоресцентная лампа, закрепленная на гигантском штативе, напоминающем портовый кран.- Я помню вашу миссис Вэрр – она работала здесь, но отнюдь не медсестрой, а скорее уборщицей, её уволили, если не ошибаюсь, за то, что она снабжала интоксикантами некоторых пациентов, среди которых в первую очередь следует упомянуть Джека Крэбба. Видите ли, если легкий допинг в виде глотка чего-нибудь с некоторым содержанием алкоголя, может благотворно сказаться на состоянии престарелого пациента, способствуя улучшению кровообращения, то употребление крепких напитков – и в большом количестве – может оказать на старое сердце самое разрушительное воздействие. Не говоря уже о психических последствиях. А параноидальная патология мистера Крэбба, думаю, видна даже неспециалисту».
«Да, но, судя по всему, ему действительно может быть сто одиннадцать лет. Это вы готовы признать, доктор?» – спросил я.
Он улыбнулся: «Странная постановка вопроса, сэр. Мистеру Крэббу действительно очень много лет, и не имеет значения ни то, что именно я готов признать, ни то, во что вам хочется верить. В медицинской науке существуют методики, позволяющие определить приблизительный возраст человека, но в его возрасте точность подобных расчётов резко падает. А вот у младенцев…»
В этот момент я почувствовал, что сейчас чихну, и успел выхватить платок как раз вовремя, чтобы предотвратить неприятность: эта проклятая герань – у меня на неё аллергия. А прописанные мне капли – в сотне миль отсюда… Моя выпрямленная носовая перегородка саднила – она едва успела зажить! Но в самом этом неблагоприятном стечении обстоятельств я усмотрел определенный нравственный урок. Я вспомнил рассказ Крэбба о добродушном парне, жестоко избитом индейцами, и задним числом постиг его глубинный смысл: каждого из нас, простых смертных, жизнь ежедневно ставит в ситуации, когда приходится выбирать линию поведения. Смалодушничать или избрать путь мужества?… Лишь горстке избранных суждено было взойти на ту высоту над рекою Литл Бигхорн. Но они дали образцы стойкости множеству заурядных людей, от которых вовсе не требуется той великой жертвы, а нужно всего-то – с достоинством преодолевать превратности повседневной жизни, в чем бы эти превратности ни выражались – будь то проколотая на глухом проселке шина, хамство хулигана на пляже, или хотя бы приступ аллергии при отсутствии пузырька с аэрозолем.