– Может быть, и так, – сказал Старая Шкура Типи. – Но, с другой стороны, белых людей становится все больше и больше, и они строят постоянные стойбища. Если они не находят лес, то они нарезают кирпичи из земли или зарываются в землю, как луговые собачки. И чтобы ещё не говорили про белого человека, надо признать одно – ОТ НЕГО НИКУДА НЕ ДЕТЬСЯ. Бледнолицым не видно конца. А Людей всегда было не очень много, потому что нам предназначено быть не такими, как все, а выше и лучше всех. Очевидно, не всякий может быть Человеком. А чтобы было так, должно быть огромное количество низших людей. По-моему, в этом и состоит предназначение белых на земле. Поэтому мы должны выжить, ведь без нас мир потеряет всякий смысл. Но выжить, если белые разгонят бизонов, будет нелегко. Может, нам следует попробовать работать на земле. Другие краснокожие занимались этим. Когда я был мальчиком, народ, называемый Манданы, обрабатывал землю по берегам Большой Мутной Реки. Правда, Лакоты постоянно нападали на их деревни и многих убивали. А потом Манданы заразились оспой от проезжих белых торговцев и все до одного умерли. Нет больше Манданов. – Старая Шкура Типи поднял брови. – Наверно, они не были великим народом.
– Из пахарей никто им никогда не был, – сказал Горб, после чего обратился ко мне. – Наверно, у тебя в фургонах много пороха и свинца?
Я пропустил его вопрос мимо ушей. И это было правильно, потому что я сам собирался обратиться с речью. Сейчас со мной здесь считались, и вовсе не потому, что я мог вести караван – Шайенам до этого никакого дела не было, они меня даже не спросили, что я делал все это время – нет, нет, авторитет мой держался на том, что меня считали убитым на Соломоновой протоке, а я, однако ж, вернулся.
Вот как я рассуждал. К примеру, Старая Шкура прожил в прерии более семидесяти лет, ну и что? Какой след он оставил на этой земле? Спору нет – свою землю индейцы любят, но вся штука в том, что самый жалкий бледнолицый со своей лачугой пустил в эту землю такие корни, какими не может похвастать ни один краснокожий кочевник. На это, конечно, можно взглянуть под таким углом: когда две вещи связаны, они обязательно оставляют след друг на друге; так, дерево корнями связано с землей, а земля – с деревом. К примеру, в Денвере теперь дома строят основательно, с фундаментом; не просто стенки ставят на земле, а врываются в неё, и если в один прекрасный день белые отсюда исчезнут, всё равно на этой земле надолго останется их след. Ибо нет в природе такой силы, чтобы вырвать из земли фундамент или погреб.