„А, визитъ изъ каприза!“
Она закусила губы, и въ глазахъ ея вспыхнули гнѣвъ и раздраженіе, но она подошла ближе и, отказавшись отъ предлагаемаго стула, оперлась рукой на ближайшій столъ. Она бросила продолжительный высокомѣрный взглядъ на слугу, который, принесши почти совсѣмъ готовый чемоданъ, пробовалъ еще разъ, хорошо ли затянуты ремни у пледа, на самомъ же дѣлѣ насторожился, чтобы подслушать, о чемъ будутъ говорить. Баронъ Шиллингъ только теперь замѣтившій его, приказалъ ему удалиться.
Донна Мерседесъ вынула изъ кармана письмо.
– Прочтите, пожалуйста, – сказала она коротко, какъ бы желая насколько возможно сократить свое пребываніе въ этой комнатѣ.
– Это письмо отъ фрау Люціанъ?
– Да, изъ Берлина.
– Въ такомъ случаѣ я знаю содержаніе. – Онъ слегка отклонилъ ея руку съ письмомъ. – Фрау Люціанъ написала и мнѣ, она дебютировала съ большимъ успѣхомъ.
Она насмѣшливо улыбнулась.
– Да, наше имя удостоилось большой чести, и я виновата, что оно появилось на афишахъ.
– Если ему не причинятъ никакого вреда, отъ искусства оно не унизится, – сказалъ онъ спокойно. – Я въ глазахъ многихъ людей нашего круга не дѣлаю чести своему имени, потому что я здѣсь, – онъ обвелъ рукой всю комнату, – занимаюсь „глупостями“ и ѣмъ свой собственный хлѣбъ, вмѣсто того чтобы въ высокихъ сапогахъ ходить на охоту и разыгрывать роль управляющаго имѣніями своей жены.
Она поняла намекъ, – ея „да, на деньги своей жены“ было навсегда опровергнуто.
– Впрочемъ, я не понимаю, какимъ образомъ вы можете быть виновны въ неожиданномъ поступкѣ вашей невѣстки…
– Я была до смѣшного довѣрчива.
– Да, въ этомъ я долженъ съ вами согласиться, сударыня.
Въ этихъ повидимому любезно сказанныхъ словахъ было столько ироніи, что она быстро взглянула на него сверкающими глазами. „Не женская довѣрчивость видна въ этихъ глазахъ“, прибавилъ онъ съ мимолетной улыбкой въ подтвержденіе своихъ словъ.
Она сильно оскорбила этого человѣка, онъ ей не простилъ этого, что слышно было по оскорбительной рѣзкости, совершенно измѣнившей даже его голосъ.
Ея горячая кровь такъ и закипѣла.
– Да, – сказала она, быстро перебивая его, – мои глаза не имѣютъ счастія смотрѣть съ нѣмецкимъ смиреніемъ на міръ Божiй. Но это меня не безпокоитъ. Я далека отъ честолюбиваго желанія походить на Гольбейновскихъ мадоннъ. Я вѣдь знаю нѣмецкій патріотизмъ, – что не подходитъ къ ихъ женскимъ типамъ, то они просто уничтожаютъ, что и доказываетъ эта картина, – она съ злобной улыбкой указала на изображеніе мадонны съ замазанными глазами.
Картина была прислонена къ углу шкафа, во время уборки мастерской непрошенная рука можетъ быть вытащила ее изъ ея уголка, такъ какъ баронъ Шиллингъ съ удивленіемъ оглянулся на нее, и чело его омрачилось.