Между тѣмъ канонисса подошла къ мольберту. Сначала она остановилась, какъ вкопаная отъ изумленія, потомъ вскрикнула отъ негодованія, отскочила на нѣсколько шаговъ отъ картины и искала глазами баронессу.
– Оставь, пожалуйста, Клементина, это отвратительное шпіонство! – вскричала она съ гнѣвнымъ нетерпѣніемъ. – Поди лучше сюда и посмотри, до чего довела твоя небрежность.
– Боже мой! что съ тобой опять? – сердито отвѣчала баронесса, глядя на нее черезъ плечо. Она только что открыла шкафъ и на одной изъ полокъ нашла пустой конвертъ; она, казалось, готова была проглотить каждую букву адреса.
– Вѣдь это женскій почеркъ? – спросила она, быстро пройдя черезъ всю мастерскую и показывая канониссѣ конвертъ.
– Я никогда не дотрогиваюсь до чужихъ писемъ, – возразила та рѣзко, отстраняя рукой конвертъ. – Къ чему такая низкая нескромность? Если даже это письмо дало тебѣ явное доказательство его невѣрности, – при этихъ словахъ баронесса вся вспыхнула оть внутренняго волненія, – оно бы не сдѣлало его передъ нашими болѣе виновнымъ, чѣмъ эта картина! Посмотри!
Она опять подошла къ мольберту, между тѣмъ какъ баронесса подъ вліяніемъ досады, отвращенія и противорѣчія не двигалась съ мѣста.
– Я не могу! – отвѣчала она упрямо. – Ты не хочешь дотрогиваться до его писемъ, а я рѣшила не смотрѣть его картинъ.
– Да, къ сожалѣнію! Ты хвастаешься, что никогда не была въ мастерской, а я вижу теперь, что ты должна бы всегда здѣсь присутствовать, чтобы помѣшать всемірному скандалу! – Она протянула правую руку къ картинѣ. – Эта самая ужасная тенденціозная картина, когда либо выходившая въ свѣтъ, – вскричала она съ глубокимъ волненіемъ. – Вотъ эти, – она указала на прекрасную среднюю группу, – эти вѣроотступницы, еретички, отвергнутыя отъ лица Божія украшены вѣнцомъ мученичества, а вѣрные, взявшіеся въ порывѣ религіознаго усердія за оружіе, чтобы очистить церковь отъ плевелъ, представлены здѣсь, какъ кровожадные убійцы!… И это могло зародиться въ его головѣ, когда ты подлѣ него! Могло безпрепятственно принять форму и краски, потому что ты преслѣдуешь только одну цѣль обратить равнодушнаго мужа въ рабски покорнаго любовника.
Баронесса быстро подошла къ ней и очутилась передъ картиной, которой не хотѣла видѣть. Съ минуту она молчала, очевидно пораженная, потомъ гнѣвно провела рукой по дѣвичьей фигурѣ въ ночной одеждѣ, роскошный бюстъ который былъ едва наполовину прикрытъ накинутымъ на нее чернымъ вуалемъ.
– Что за мерзость! Какія у него отвратительныя фантазіи, – вскричала она… – Прикидывается такимъ сдержаннымъ и аскетомъ, а втайнѣ занимается такой грѣховной наготой.