О томъ, что пережилъ и перевидалъ въ прошедшія времена этотъ чужеземецъ на нѣмецкой почвѣ, немногое было извѣстно девятнадцатому столѣтію. Тогда бенедиктинскій монастырь находился за городомъ въ открытомъ полѣ; только нѣсколько мазанокъ ютилось въ кустахъ на противоположной сторонѣ большой дороги, и сквозь деревянныя ставни ихъ едва мерцалъ огонекъ, когда по вечерамъ раздавался лошадиный топотъ и слышались повелительные голоса передъ толстыми монастырскими стѣнами.
На монастырскомъ дворѣ появлялся яркій свѣтъ смоляныхъ факеловъ, и поднимался страшный шумъ отъ лая монастырскихъ собакъ, топота и ржанія коней прибывшихъ всадниковъ, но все скоро прекращалось, и обитатели хижинъ съ завистью въ душѣ удалялись въ свои норы, ибо они знали, что въ монастырѣ превосходное вино и изъ монастырскихъ трубъ день и ночь идетъ дымъ… А тамъ въ обширныхъ залахъ изъ-за завѣшенныхъ коврами оконъ мерцалъ свѣтъ толстыхъ восковыхъ свѣчъ люстры, и высокорожденные господа и дамы, освободившись отъ стѣснительныхъ и неудобныхъ верховыхъ костюмовъ, собирались вокругъ длинныхъ дубовыхъ столовъ, уставленныхъ княжески богатой серебряной посудой настоятеля. Далеко за полночь ходили по рукамъ кубки, звенѣли кости, и странствующіе музыканты, для ночлега которыхъ въ братскомъ домѣ на каменныхъ плитахъ стлалась солома, должны были приходить и играть, пока руки и горло не отказывались служить имъ.
Очень часто великіе и могучіе господа съѣзжались съ разныхъ сторонъ, чтобы заключать тайные союзы въ безопасномъ монастырскомъ домѣ съ колоннами, многіе важные документы тѣхъ временъ указываютъ на бенедиктинскій монастырь, какъ на мѣсто ихъ возникновенія. И бенедиктинцы не были отъ этого въ убыткѣ. Они, не присутствуя въ домѣ съ колоннами, всегда слѣдили со свойственными имъ остроуміемъ и сообразительностью за тайными дѣйствіями своихъ гостей, и это знаніе часто являвшееся какимъ-то чудомъ, давало имъ неограниченное вліяніе.
Потомъ къ концу реформаціи братья покинули монастырь. Домъ съ колоннами и большая часть лѣсовъ, луговъ и полей перешли во владѣніе фонъ-Шиллинга; а меньшая и самый монастырь со своими хозяйственными постройками попали въ руки суконщика Вольфрама. Шиллинги сломали высокую стѣну, отдѣлявшую домъ съ колоннами отъ большой дороги и поставили ее во всю ея вышину между своими владѣніями и владѣніями Вольфрама, потому что дружескія сосѣдскія отношенія между ними были въ то время немыслимы… Мазанки исчезли; промышленный духъ города перешелъ за городскія стѣны, сдѣлавшіяся тѣсными, и раскинулъ въ полѣ новыя улицы; не прошло и одного столѣтія, какъ домъ съ колоннами очутился среди прекраснаго густо населеннаго городского квартала, какъ рѣдкій золотой жучекъ среди паутины прилежнаго паука.