– Да, да… правда, правда!…
„Завариха“ дрожала отъ волненія, и глаза ея сверкали, какъ у молоденькой дѣвушки при первыхъ словахъ объясненія въ любви дорогого человѣка.
– Что-жъ мы дѣлать будемъ теперь, Настя? – спросила она.
– Надо обдумать, для этого и пріѣхала къ вамъ…
– Заявить надо „самой“…
– Ни-ни! – поспѣшно выкрикнула Настенька. – Никоимъ образомъ нельзя этого дѣлать…
– А что же надо по твоему?
– Подумаемъ… Скажемъ старухѣ – дѣло можемъ испортить.
– То-есть, чѣмъ же испортить?
– Ишь вы ошалѣли! – грубо воскликнула Настенька.
„Модная дѣвица“, манерничая и притворяясь голубкою при постороннихъ, съ теткою и „ненужными людьми“ была груба и дерзка.
– Я думала, что вы поумнѣе, за совѣтомъ ѣхала, а вы дичь говорите… Вѣдь, полюбила старуха дѣвченку-то эту переряженную, привязалась къ ней… Хорошо, если она разозлится на подлогъ, да турнетъ доченьку съ самозванкой ея, а если проститъ!… He все ли ей равно, кого любить то – мальчика или дѣвочку? Важно было обмануть сперва, а теперь, можетъ быть, и все равно…
– Да, правда, – согласилась Завариха.
– То-то и есть… Да и выгонитъ, такъ намъ толку мало: намъ милліоновъ своихъ не отдастъ…
– Правда, правда… Что-же дѣлать будемъ?…
– Подумаемъ…
Настенька прошлась по комнатѣ.
– Я большого дѣла ожидаю изъ этого, тетя!… Вотъ ѣду къ вамъ, погоняю извозчика, а во мнѣ такъ все и горитъ!… Бѣдны мы, нищіе, подачками живемъ, унижаемся, обноски съ богатыхъ купчихъ носимъ, а можетъ быть такъ, что мы… богаты будемъ!…
Настенька вдохнула въ себя воздуху, словно задыхаясь.
– Голова кружится, какъ подумаешь! – воскликнула она.
– Да что же ты думаешь-то?… Что дѣлать хочешь?… Ты скажи, Настенька, не мучь меня!… – вкрадчиво заговорила Завариха, подходя къ племянницѣ и обнимая ее за талію. – Ты умница у меня, золотая головка, не тебѣ у меня совѣта то просить, а мнѣ у тебя… Что думаешь-то ты?…
– He знаю еще хорошенько, а счастья изъ рукъ не выпущу, нѣтъ!… Думаю такъ, что пока понемножку изъ Вѣры этой жилы тянуть…
– Какъ?…
– А такъ… Пусть пока проситъ у бабушки денегъ на то и на другое и мнѣ отдаетъ, пусть разные предлоги выдумываетъ, тайкомъ отъ матушки… Пусть, хоть воруетъ, да мнѣ отдаетъ!… Вѣдь, въ моихъ рукахъ она, вотъ она гдѣ у меня!…
Настенька сжала свои холеныя неработящія ручки въ кулаки.
– Вотъ она гдѣ у меня!… He знаю вотъ, матушкѣ говорить-ли или же подождать…
– Обдеретъ ее матушка-то, въ гробъ заколотитъ, – замѣтила Завариха.
– А вамъ жаль что-ли?… Пусть хоть живую съѣстъ… He въ томъ дѣло, а не испортить бы… Да, я подумаю, я все сдѣлаю…
И Настенька ходила по комнатѣ, а лицо ея горѣло румянцемъ, ноздри раздувались.