Сколько, такимъ образомъ, ждетъ еще мукъ Анну Игнатьевну, сколько тревогъ!… Что испытываетъ она каждую минуту, думая, что вотъ-вотъ обнаружится обманъ, – и все пропало!… Вѣдь, тогда лично для Анны Игнатьевны все будетъ кончено. Ее вторично прогонятъ изъ этого дома, но уже навсегда. Дочку ея, быть можетъ, и пріютятъ, да что ей изъ того? He для дочки она задумала все это, а для себя; ей хочется жить, ей… Развѣ она жила до сихъ поръ?… Нѣтъ. Сперва нужда съ больнымъ мужемъ, вѣчная забота о кускѣ хлѣба, потомъ мимолетная связь съ отцомъ Вѣры, который безжалостно бросилъ ее и забылъ, насмѣявшись надъ нею и оставивъ ее на произволъ судьбы съ ребенкомъ… Долгіе годы новой нужды, заботы о кускѣ хлѣба, вѣчныя лишенія… А хотѣлось жить, наслаждаться…
И, должно быть, никогда не дождаться ей „настоящей“ жизни… Вотъ-вотъ обнаружится обманъ, откроется тайна!… Что-то очень ужъ дружна Вѣра съ этой хитрой Настенькою, у которой такіе хищническіе глаза… He открылась ли она ей?… Кое какіе намеки слышала Анна Игнатьевна, кой-какіе взгляды поймала… Что-то не ладно тутъ, да и Вѣра какая-то странная стала… А тутъ еще этотъ Салатинъ появился… Ловкій такой, умный, проницательный… Хочетъ онъ заняться съ Вѣрой, хочетъ образовать ее, будетъ къ себѣ возить и узнаетъ, конечно, тайну…
– Нѣтъ, это пытка! – съ тоскою воскликнула Анна Игнатьевна. – Такъ жить нельзя… Надо увезти куда-нибудь Вѣру, надо придумать что-нибудь, а то все пропадетъ и погибнетъ… Уйдетъ изъ рукъ счастье, a вѣдь, ужъ совсѣмъ близко оно…
Анна Игнатьевна дождалась поздней ночи, когда все спало въ домѣ крѣпкимъ сномъ и отправилась къ дочери наверхъ.
Надо было многое переговорить съ нею, надо было все выпытать отъ нея и дать инструкцію…
Вѣра спала, когда къ ней пришла мать.
Закинувъ руки за голову, лежала дѣвушка на своей кроваткѣ и спала крѣпкимъ, сладкимъ сномъ. Свѣтъ отъ лампады освѣщалъ личико дѣвушки, на которомъ играла улыбка.
Легкое одѣяло сбилось, открывъ часть груди, которая мѣрно и ровно подымалась.
„Скверная дѣвченка, какъ она неосторожна! – подумала Анна Игнатьевна, входя въ комнату. – Какъ я приказывала ей запирать за собою на ночь дверь!…“
Анна Игнатьевна подошла къ кровати, поглядѣла на дочь и разбудила ее легкимъ прикосновеніемъ.
Вѣра потянулась, открыла глаза и приподнялась на локтѣ.
– Ахъ, это ты, мама!… Что ты?… Развѣ ужъ пopa вставать?…
– Нѣтъ… Я пришла взглянуть – заперла ли ты дверь и убѣдилась, что для тебя приказанія мои ничего не значатъ: дверь не заперта…
– Прости, мама, я забыла сегодня… я…
– Нельзя этого забывать! – перебила мать. – Ты не ребенокъ, ты должна понимать…