А Ванюшка отвечает:
– Нет, матушка, не хочу я жениться на простой-то крестьянке, хочу жениться на царской дочке. Удивилась Марья:
– Ой, Ванюшка, чего ты надумал! Не отдаст за тебя царь дочку-то. Ведь ты простой мужик, а она – шутка сказать – царевна!
– А почему не отдать? Я парень здоровый, работящий, красивый. Может, и отдадут.
– Ну что ж, пойди, Ванюшка, попытай счастья.
Собрала ему мать котомку, положила хлебца ломоть, – пошел Ванюшка свататься.
Идет лесами, идет горами – смотрит, стоит большущий дворец: стены золоченые, крыша золотая, на крыше петушок золотой сидит, крылечки все резные, окошки расписные. Красота! А кругом слуг – видимо-невидимо. Ванюшка и спрашивает:
– Тут царь живет?
– Тут, во дворце, – отвечают слуги.
– И царская дочка с ним?
– А куда она от отца-то денется? И она тут!
– Ну, так бегите к ней, скажите – пришел Марьин сын Ванюшка. Жениться на ней хочу.
Побежали слуги, – и выходит на крылечко царская дочка. Матушки, до чего же важная! Сама толстущая-толстущая, щеки пухлые, красные, глазки маленькие – чуть виднеются. А носик такой веселой пупочкой кверху торчит.
Поглядел Ванюшка на нее и спрашивает:
– Ты царская дочка?
– Конечно, я. Или не видишь?
– Я на тебе жениться хочу.
– Ну, так что за беда? Пойдем в горницу-то, побеседуем.
Входят они в горницу. А там стол стоит, самовар на столе и всякое-то, всякое угощение разложено. Ну, царь-то богато жил, – всего было много. Уселись они, Ванюшка и спрашивает:
– Ты невеста-то богатая? Платьев-то много у тебя нашито?
– А еще бы не много! Я ведь царская дочка. Вот утром встану, новое платье надену – да к зеркалу. Погляжусь на себя, полюбуюсь – да к другому зеркалу, в другом платье. Да потом третье надену – да к третьему зеркалу. А потом – четвертое…
Вот так целый день до вечера наряжаюсь да в зеркала гляжусь.
– До вечера, – Ванюшка спрашивает, – все наряжаешься? А когда же ты работаешь-то?
Поглядела на него царская дочка и руками всплеснула:
– Работать? Ой, Ванюшка, какое ты слово-то скучное сказал! Я, Ванюшка, ничего делать не умею. У меня все слуги делают.
– Как же, – Ванюшка спрашивает, – вот женюсь я на тебе, поедем мы в деревню, так ты сумеешь хлеб-то спечь? Печку-то растопить сможешь?
Пуще прежнего царская дочка дивится:
– Хлеб? В печку? Да что ты, Ванюшка! Ведь в печке дрова горят, а сунешь туда хлеб – он углем станет. Мне царь-тятенька сказывал – хлеб-то на елках растет.
– На елках? Ну, поглядел бы я, где это такие елки водятся. Эх ты! Ну, а скажи-ка мне, ты у отца-то набалована, есть-пить сладко привыкла? Чай-то как пьешь – в прикуску или в накладку?