Петр Александров взялся защищать Веру Засулич. Его страстная, талантливая речь в суде на следующий день появилась во всех газетах России и даже за границей. Имя этого отважного борца за правду и справедливость было на устах всех честных людей. Он стал знаменитостью.
«Он спас меня не только от виселицы и каторги — меня оправдали…» — казалось, Каринэ услышала голос Веры Засулич.
На исходе два года заточения. Ни одной передачи с воли, ни одного свидания. Допросы, допросы, допросы…
Как-то осенним дождливым днем Каринэ вывели на крепостной двор. Заставили пройти длинный коридор: лестница вниз, лестница вверх… Опять коридор и еще коридор…
— Входите…
Каринэ переступила каменный порог.
— Доченька! Родная моя! — бросилась к ней мать.
— Не надо плакать, — тихо, совсем тихо проговорила Каринэ, обнимая и целуя мать. Она старалась казаться спокойной, но не могла унять внутренней дрожи.
— Как тебе удалось? Спасибо, мамочка…
— До чего же ты бледная и худая… Господь с тобой! Где же твои роскошные косы?
— Здесь не положено.
— Чего мне стоило добиться этого свидания! Всего полчаса можно… Ты вот поешь, доченька… — Ладжалова с опаской взглянула на усатого надзирателя. Тот молча кивнул: можно.
— Нет, возьму с собой. Лучше расскажи, что дома? Как папенька, здоров ли? Знают ли у Вахтанга в гимназии, где я?
— Нет, нет. Об этой скандальной истории в Тифлисе никто не знает. Папенька здоров. Он сейчас сидит на бульваре. Его не пустили сюда…
«Ах, если бы мы были одни!» — думает Каринэ. И все же она тихо спрашивает, пишет ли Ярослав Калиновский.
— Да, конечно… — едва успевает вымолвить мать.
— Не положено! — рявкнул надзиратель. — А то вызову конвой!
И хотя о нем больше ни слова, Каринэ одними глазами дает понять, что она рада. Даже одно слово о нем было для Каринэ таким значительным!
— Делаем все, чтобы тебя вырвать отсюда, — тихо обнадеживает мать.
Каринэ прижалась к ней. Отчетливо слышит биение материнского сердца. Как тепло, как надежно, точно в детстве… От матери пахнет розами… Там, дома, уже созрел виноград в саду у беседки… Мама всегда самую спелую гроздь — доченьке… Самый большой и сочный персик — доченьке… Дорогое платье от самой мадмуазель Жорж — для ее любимицы, ее гордости, ее радости… Да, Каринэ тоже любит мать, но… увы! У них такие разные взгляды…
Еще задолго до казематов Петропавловской крепости для Каринэ начался университет жизни.
…Мама часто надолго уезжает по своим коммерческим делам. Вот и сейчас она в Мюнхене. Отец повел Вахтанга к зубному врачу, а няня под предлогом прогулки с Каринэ привела девочку в богатый особняк.