— Вы думаете? — улыбнулся учитель и спросил: — Какая у вас любимая молитва?
— Известно, «Отче наш…» — простодушно ответил Мишка.
— А у меня строки Пушкина из оды «Вольность». Вот эти:
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты богу на земле…
— Так это… — у Мишки перехватило дыхание, — против царя?.. Выходит, Пушкин тоже с вами заодно? Политический?.. — он недоверчиво обвел глазами людей у костра: «Разыгрывают?..»
— Выходит, что так, — кивнул головой учитель.
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
— Идут! — тихо предостерег чей-то голос.
Подошли три конвоира. Проверили у всех прочность замков на кандалах и увели отчаянно сопротивлявшегося Мишку.
Месяц минул с начала этапа, прежде чем вдали показались тополя и белые мазанки. Наконец-то дошли. Это Украина. Все окружают придорожный «журавель» и жадно пьют из бадейки, из длинной колоды, где обычно кучера останавливаются поить лошадей.
И снова в путь.
Но что случилось? Почему по всем дорогам снуют жандармы?
— Стой! Садись! Быстро! — приказывают конвоиры.
Арестанты опускаются на запыленную полынь. Жандармы останавливают проезжающую карету. Перепуганный кучер изо всей силы натянул поводья:
— Тпрр, бисова тварюка!
Длинноусый жандарм лихо спрыгнул с коня. Распахнув дверцу, грозно прокричал:
— Господа, проверка документов!
С наступлением темноты заключенные прибыли в винницкую пересыльную тюрьму. Здесь Ярослав Руденко узнал, почему на дорогах мечутся жандармы.
Две недели назад из киевской тюрьмы бежали политические заключенные. Они были арестованы за попытку поднять вооруженное восстание крестьян Чигиринского уезда. Их ждал суд и смертная казнь. Среди беглецов находился и сын деревенского священника Яков Стефанович.
В какие-нибудь восемь месяцев этот энергичный, умный и решительный человек сумел привлечь к борьбе не одну тысячу крестьян. Они ждали сигнала к восстанию. Крестьяне наивно верили, что сам бог исполнился состраданием к мукам и горю мужицкому и благословляет их на справедливое дело. Поэтому в церквях было полным-полно народу. Откуда им было знать, что еще с давних времен действует указ Петра I, который обязывает священников доносить властям о выявленных на исповеди «преднамеренных злодействах» против службы государевой или церкви? И священники поспешили донести властям о готовящемся восстании.
Начались обыски, аресты. Схваченных истязали, пороли розгами, томили без пищи и воды, но они молчали.