— Подпевай, брат! — настаивал он, останавливаясь перед Захарчуком и теребя его за лацкан сюртука. Неожиданно он прерывал пение, хватал Захарчука за руки и пускался с ним в пляс по узкой, тесной камере.
— Выглядишь ты, как мертвец! Темпо!
Захарчук никак не мог раскусить доктора: то ли это человек с «поврежденным чердаком», то ли шарлатан, которого Вайцель по ошибке принял за опасного преступника. Как бы там ни было, но в голове «учителя» никак не укладывалось: доктор — и такой характер. Да он скорее похож на бродячего артиста!
В свою очередь, доктор, хорошо знавший фокусы тюремщиков, сразу смекнул, что за «учитель» Антон Захарчук. Как-то он подсел к «учителю» на топчан и с таинственным видом зашептал:
— Так вы говорите, что вас — за политику?
— Да. А вас за что? — у Захарчука прямо дух перехватило: наконец представился случай завязать серьезный разговор.
— Да и меня за это, — поглядывая на дверь, сказал доктор. — Может быть, по одному делу сидим.
— Меня тайняк [13] выследил…
Ванек наклонился к Захарчуку и в самое ухо гаркнул:
— Дурак!
«Учитель» испуганно отшатнулся.
— Я говорю, что тайняк — дурак! — доктору стало смешно. — Если бы он знал… — и оборвал фразу.
«Почему замолчал?» — заволновался Захарчук. В темноте он не видел лукавой улыбки доктора, сосредоточенно расхаживающего по камере.
А Ванек, заинтриговав собеседника, выжидал, как дальше поступит этот тип. Его нисколько не удивляло, что «учитель» молчал и не проявлял назойливости. Ничего не скажешь — опытный, профессионал.
Захарчук, вначале обрадовавшийся неожиданной откровенности доктора, теперь недоумевал: «И чего он умолк на полуслове? Наверное, испугался, что сболтнул лишнее. Что он имел в виду? Так и подмывает расспросить, но нельзя. Вайцель не зря предупреждал. Жаль, ведь так хорошо началось».
Захарчук не догадывался, что доктор знал, с кем имеет дело. А Ванек был совершенно уверен, что «тайняк» не утерпит и попытается выудить из него подробности интересующего его «дела».
Так оно и случилось. В молчаливом поединке, продолжавшемся до отбоя, поражение потерпел Захарчук.
Ворочаясь на отсыревшем соломенном матраце, лежавшем на цементном полу рядом с единственным в камере топчаном, где растянулся доктор, «учитель» вдруг спросил:
— Уважаемый пан доктор, я так себе думаю: если бы нас с вами подозревали в одном и том же грехе, вряд ли посадили бы вместе. Как вы считаете?
— Возможно, — отозвался доктор, усмехаясь.
Меня все спрашивают про Ивана Франко…
— Впервые слышу эту фамилию.
— Тогда мы не по одному делу, — с нескрываемым сожалением вздохнул Захарчук.