Вот от таких женщин он и бежал из Лондона — в лесную глушь, к полузабытым тайнам.
— Тебя же не интересует религия, Делайла.
— Думаю, для тебя станет сюрпризом, когда ты узнаешь мой интерес Друиды… они были такими необузданными. — Лицо графини озарилось мечтательной улыбкой. — Ты больше не монах, Габриэль, и не архангел, как твой тезка. Так почему бы не отдать должное радостям этого мира?
Изящные пальчики нежно пробежали по его руке — еле уловимое касание, пробудившее в нем новую волну желания. Но Габриэль и тут не поддался влечению. Да, он действительно хотел ее — это он готов был признать, поскольку принимал себя со всеми своими слабостями. Желание было вполне естественным чувством, когда приходилось иметь дело с такой сиреной, как графиня Чилтон. Пожалуй, Габриэль поддался бы этому чувству, если бы не ее муж… И если бы не холодный расчет, таившийся в глубине ее прекрасных глаз.
— Что за странная привычка самой разъезжать с приглашениями? У тебя полно слуг. — Он отступил на шаг. — Используй их.
— Я так и делаю. — С губ графини сорвался довольный смешок. — При каждом удобном случае.
Габриэль видел мужчин и женщин, прислуживавших в Арунделе. Все они отличались привлекательной внешностью, и у него не было ни малейших сомнений в том, что именно имела в виду графиня.
Когда он пришел, Делайла лежала на теплом, отороченном мехом плаще. Теперь, при расставании, она закутала в него свое роскошное тело.
— Прошу тебя, Габриэль, приходи. Не разочаровывай нас. Обещаю, что не стану звать твоего отца.
Ей ничего не стоило поступить с точностью до наоборот — лишь бы понаблюдать за неизбежным скандалом.
— Я пошлю весточку.
— Или приезжай сам, — проворковала Делайла, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его. Затем она заспешила вниз по витой полуразрушенной лестнице, оставив открытой тяжелую дубовую дверь.
Габриэль не двинулся с места, глядя ей вслед. Настоящий джентльмен позаботился бы о безопасности дамы, проводив ее с фонарем по этой опасной лестнице. Без сомнения, где-то поблизости Делайлу ждали слуги и экипаж, и все же, будь в нем хоть капля порядочности, он бы позаботился о ней.
Однако Габриэль был не в том настроении, чтобы играть в порядочность. К тому же он прекрасно понимал; пойди он сейчас за Делайлой, и искушение может стать невыносимым. Он и сам не знал, почему так упорно сопротивлялся желанию, хотя всю сознательную жизнь потакал своим прихотям и страстям. Тем не менее он привык доверять собственным инстинктам.
Снизу послышался какой-то шум, похожий на звук падения, и Габриэль, мучимый раскаянием, поспешил к двери.