— Не ходи за ней. Она лживая потаскушка и в момент погубит тебя, дай ты ей хотя бы полшанса. Поверь, ей не суждено сломать шею у тебя на лестнице — только хорошие люди умирают молодыми. Разве я не предостерегал тебя?
Габриэль обернулся на звук знакомого голоса. Брат Септимус, высокий, худой, суровый, стоял у огня, не способного больше согреть его кости. Монашеское одеяние свободно болталось на тощем теле. Склонив голову с выбритой тонзурой, он смотрел на Габриэля с явным осуждением.
— Ты предостерегал меня, брат Септимус, — устало вздохнул Габриэль. — И я внял твоим предостережениям.
— Вот и славно, — пробормотал монах-цистерцианец. — Я и впредь не оставлю тебя без присмотра.
И он исчез — внезапно и бесшумно, как и появился. «Чертовы призраки», — еле слышно пробурчал Габриэль и потянулся к бокалу с вином.
* * *
Фрэнсис Чилтон приветствовал жену у экипажа слабой улыбкой. Он передал ей бокал с вином, не пролив при этом ни капли, хотя лошади уже мчали от леса к усадьбе. Кучер Чилтонов был знатоком своего дела.
— Ну как все прошло, мое сокровище? Он отпразднует с нами Белтайн?
Делайла глотнула вина, пытаясь согреться под меховыми накидками, в которые предусмотрительно закутал ее супруг.
— Он такой упрямец, Фрэнсис. Уж кто-кто, а он-то должен понимать лучше других: Белтайн — самое значимое в году событие. Однако он продолжает упорствовать.
— Само собой, дорогуша. Иначе бы он не был так притягателен. И все же я безоговорочно верю в силу твоих чар. В нужное время ты приведешь ко мне Габриэля Дарема.
— Постараюсь, — пробормотала графиня. — Учти только, что я тоже хочу его.
— Обещаю, ты не останешься в обиде, моя радость. Пока же, я думаю, не присмотреться ли нам к его сестричке?
Делайла откинулась на подушки. На лице ее расцвела хищная улыбка.
— Ну как же, его дикарка-сестрица. Вот будет потеха, Фрэнсис!
Наклонившись, он запечатлел на ее губах дружеский поцелуй:
— И в самом деле потеха, дорогая.
* * *
Особняк в Хернвудском поместье представлял собой величественное здание, высившееся в самом сердце долины, что раскинулась у опушки леса. Выстроен он был из белого камня, однако показался Лиззи мрачным, негостеприимным местом. Да и обитатели его, за исключением Джейн, оказались не более дружелюбными.
Сэр Ричард Дарем выглядел весьма внушительно: сельский сквайр, здоровяк и ценитель грубых шуток, изяществом и душевной тонкостью он напоминал деревенского быка. Его жена Элинор, бледная нервная особа, старалась во всем поддакивать мужу. Впрочем, оба они выглядели достаточно добродушными, если не считать тех волн неодобрения, которые изливались на бедняжку Джейн.